Вяземский котел без лжи и мифов. Трагедия 33-й армии
Шрифт:
ТРЕТЬЕ: Я учитываю, все дело будет решаться нашей маневренностью, и в первую очередь по дорогам, о параллельном преследовании в настоящее время говорить не приходится. На фронте армии сплошное бездорожье и только крайне ограниченное количество дорог.
ЧЕТВЕРТОЕ: Трофеи подсчитать не успел, было некогда, утром 20.01 постараюсь доложить. Все.
Хорошо. Все. Слабые стороны врага и сильные наши использую.
До свидания. М. ЕФРЕМОВ» [19] .
Противник в вечернее и ночное время продолжал отход на рубеж реки Шаня, где планировал создать неприступный рубеж обороны. В промежутке между 4-й танковой и 4-й полевой армиями неприятеля, сражавшимися на этом направлении, образовалась брешь шириной около 35 км, вот через нее
19
ЦАМО РФ, ф. 388, оп. 8712, д. 279, л. 34–36. Подчеркнуто автором.
Немецкое полевое командование видело надвигающуюся опасность, но пока поделать ничего не могло. Понеся в предыдущих боях большие потери, противник еле «уносил ноги». Не способствовала ему в этом и местность, которая представляла собою непроходимую снежную целину, а вермахт привык воевать вблизи дорог. Однако командование Западным фронтом недооценило общее состояние неприятеля, посчитав, что он уже не в состоянии активно противодействовать нашим войскам. На самом деле враг просто выжидал момент, когда можно будет сомкнуть смежные фланги 4-й полевой и 4-й танковой армий.
Отступая, противник оказывал арьергардными подразделениями упорное сопротивление, уничтожая на путях своего отхода все близлежащие населенные пункты. Нашим войскам остановиться на отдых и ночевку было просто негде: ночевали прямо на маршрутах движения, у лесных опушек, несмотря на то, что стояли крещенские морозы, временами достигавшие 30–35 градусов. Обеспечение продовольствием было очень скудным. Активизировала свои действия и вражеская авиация.
С 18 января 1942 года по приказу командующего Западным фронтом в районе населенных пунктов Знаменка и Желанье начали десантироваться подразделения 250-го воздушно-десантного полка 4-го воздушно-десантного корпуса полковника А.Ф. Казанкина. Десантники, по плану командования Западного фронта, должны были сковать действия врага с тылу, а затем соединиться с частями 33-й армии генерала М.Г. Ефремова и 1-го гвардейского кавалерийского корпуса под командованием генерала А.П. Белова. С севера к Вязьме выдвигались войска Калининского фронта генерала И.С. Конева. Казалось бы, противнику не устоять, но на деле все вышло совсем иначе: наступление на Вязьму не получило своего должного развития, обернувшись для войск Западного и Калининского фронтов очень большими потерями в личном составе.
Существенные коррективы в действия противоборствующих сторон продолжали вносить и плохие метеоусловия. Противник так описывает этот период времени:
«В последние дни выпало много снега. Рассчитывать на передвижение по дорогам, которые нам были указаны, на транспортных средствах с одним ведущим мостом, это особенно касается грузовых автомашин, не приходится. Этот транспорт должен был весь еще до начала нового маневра «Цеппелин» [20] отправлен по открытой для автотранспорта дороге Верея, Можайск, сначала на север, а потом западнее по автошоссе на Гжатск. Оттуда они должны были следовать по диагонали на юг за наш участок на «шаньской позиции».
20
Подобное название командование группы армий «Центр» дало операции по отводу своих войск на рубеж реки Шаня. – Примеч. авт.
Лишь полноприводный «Кюбель» мог выдержать такой марш. Он очень помогал в поездках для налаживания сообщений на промежуточных рубежах. Но потом и он, наконец, застрял, правда, уже за новой линией обороны, так что мы смогли его вытащить по окончанию отхода» [21] .
В приказе 20-го армейского корпуса на отход отмечалось:
«Командиры дивизий несут ответственность за то, что подчиненные им части должны строго придерживаться указанных им дорог. В противном случае возникнет хаос. Необходимо избегать
21
См.: Vico von Rieben. Hans-Iochen Pflanz. Geschichte der 258. Infanterie-Division. 1941–1942. Teil II. KURT VOWINCKEL VERLAG – NECKARGEMUND. 1978. S. 246–247.
Регулирование сообщением должно быть жестким. Любое передвижение в противоположном направлении заблаговременно пресекать. Обгоны запрещены.
Дороги очищать от снега на достаточную ширину. Добиваться 5-ти метров. Каждый должен отдавать себе отчет, что затор может привести к тяжелейшим последствиям. Каждой дивизии иметь впереди себя мощную очистительную команду с соответствующим инструментом…
Возможно, что какие-то дороги и населенные пункты окажутся уже занятыми небольшим по численности противником. Обход невозможен. В таком случае для расчистки пути дивизии вперед необходимо высылать боеспособный авангард…» [22]
22
См.: Vico von Rieben. Hans-Iochen Pflanz. Geschichte der 258. Infanterie-Division. 1941–1942. Teil II. KURT VOWINCKEL VERLAG – NECKARGEMUND. 1978. S. 248–249.
Тяжело приходилось и нашим войскам, особенно воинам артиллерийских подразделений. Движение по дорогам было крайне затруднено. Местное население окрестных сел и деревень уже совсем выбилось из сил: вначале оно было вынуждено под страхом наказания очищать дороги для отступающего противника, а затем помогать нашим войскам. Не надо забывать и о том, что большинство населения составляли женщины и дети. Недостаточно было и инструмента.
Во время совершения дневного марша по открытой местности большую опасность для наших войск представляла вражеская авиация. В ходе нанесения врагом бомбоштурмового удара по колонне штаба 160-й сд было убито и ранено около 50 бойцов и командиров. Тяжелое ранение получил тогда и командир 160-й сд Ф.М. Орлов. Поэтому все передвижения частей стремились производить в ночное время.
Бывший красноармеец 113-й сд Митюнин Александр Прокофьевич, проживавший в д. Яковлевское, Наро-Фоминского района, рассказывал автору этих строк о том, как подразделение, с которым он совершал марш, было атаковано вражеским истребителем:
«Это было уже после того, как мы прошли Износки. Снегу было очень много. Шли как в туннеле, отвалы снега были не меньше двух метров. Вдруг прямо по дороге заходит немецкий истребитель, и давай поливать нас огнем. Но, слава богу, пронесло, только ранило несколько человек. Мы уже обрадовались, что легко отделались, как видим – истребитель вновь заходит на нашу колонну. Мне стало так страшно, а бежать некуда – снег, во какой (Александр Прокофьевич показал рукой выше своего роста). Смотрю на самолет, и мне кажется, что летчик смотрит только на меня, и тут меня как обожгло чем-то.
В сознание пришел часа через два. Получил я тогда тяжелее ранение и шесть месяцев лежал в госпитале. Многие солдаты из нашей роты погибли в тот день, многие были ранены. Но та пуля, может быть, и спасла меня. Если бы не ранение, пропал бы я со своей дивизией под Вязьмой, как сгинули все мои товарищи. Такая вот история» [23] .
Ночью 20 января 1942 года, после переговоров с начальником штаба фронта генералом В.Д. Соколовским, генерал-лейтенант Ефремов подписал боевое распоряжение, в котором уточнил боевые задачи подчиненным командирам:
23
Личный архив автора. Папка 4.
«КОМАНДИРАМ 222, 110, 113 СД, 1 ГВ. МСД, 338, 93 и 160 СД.
Конец ознакомительного фрагмента.