Выбор божества
Шрифт:
Нет, не Оморон, думал Фэлри, располагаясь на ночь в уютных объятиях Бо и Милли, надо помнить, что Оморон здесь ни при чем. Это эр-ланы и то не все – во всем виноваты кланы Лэ и Ти. И он выведет их на чистую воду, даже если придется в открытую выступить против отца.
При мысли о Лэнгилле и Камиллерии холодок прошел по недавно зажившей спине Фэлри и он повернулся на другой бок. Но он не остановится, как бы ни было страшно – ради Питера, Сильвана и Крис, ради всех жителей мира за Барьером.
В зале слегка пахло пылью и разогретым пластиком, царила
Уже засыпая, вновь вспомнил мрачное лицо Питера, его жестокие слова, – он бил наотмашь, не думая, куда попадают удары. Однако в глубине души Фэлри по-прежнему ощущал спокойную уверенность в том, что они не расстанутся. Это чувство возникло в тот миг, когда он увидел глаза Питера – там, в ночном небе, в момент их встречи. Когда ощутил вкус его губ: вкус дождя и зноя, прошедшей зимы и молодой весны – в нем хотелось раствориться, кануть в новый мир под сенью древесных крон.
Питер еще так молод, весь его мир рухнул, родители в опасности. Следует, конечно, простить ему сказанное сгоряча, тем более что он и сам уже наверняка жалеет об их ссоре.
«Ты сказал, что всегда будешь рядом… чего стоят твои обещания?»
Фэлри тяжко вздохнул и, уткнувшись лицом в мягкую ткань, погрузил себя в сон.
7
Он не ошибся – Питер и правда пожалел о ссоре, причем еще раньше, чем добрался до Тэраса. Пару раз даже хотел повернуть назад, но какое-то детское упрямство его останавливало. Вернуться – значит, признать, что Фэлри прав, что жизни людей, бесконечными живыми ручейками бегущих сейчас по дорогам, важнее, чем жизни Сильвана и Крис.
Все в Питере поднималось на дыбы от этой мысли… и все же он не мог поверить, что оставил Фэлри. Что в запале бросил в лицо любимому человеку, который только что спас ему жизнь, жестокие, ранящие слова.
Неужели он и правда такой скверный, бессердечный парень?
Уже приближаясь к Тэрасу, Питер вдруг охнул от внезапно пришедшей в голову мысли и затормозил так резко, что в глазах потемнело.
Фэлри собирался лететь в Оморон, но исправен ли его пояс? После такого падения он мог выйти из строя, и тогда эр-лан не сможет вовремя уйти от Барьера и погибнет!
Питер бессознательно дернулся, чтобы развернуться, но тут же понял, что попросту не найдет то место, где оставил Фэлри.
Он беспомощно взглянул вниз, на переполненный Тэрас. Люди продолжали прибывать, толпились на улицах, даже на такую высоту доносился гул голосов, плач, возмущенные крики. Откуда-то появились облака, угрожающе сгустились и потемнели. Всего час назад небо было совершенно ясным, но грозовой фронт двигался еще быстрее, чем эмиттеры. Ветер усиливался, кружился вокруг Питера, хлестал по щекам.
Он до боли закусил губу, и отбросив осторожность, опустился прямо на главной площади. При виде человека со светящимися «крыльями» за спиной люди шарахнулись в стороны, Питер отключил пояс и поспешил смешаться с толпой. Он уже собирался поймать кого-то из местных и спросить, где бывший кабачок «Клематис», как вдруг почти нос к носу столкнулся с отцом. Тот крепко сжал его руку и отвел к стене одного из зданий, чтобы их не затолкали.
– Я видел, как ты спускался. Где Мелл Фэлри?
Питер был так рад видеть отца и одновременно находился в таком отчаянии, что охотно повис бы у него на шее, но натолкнулся на непривычно суровый взгляд темных глаз и смущенно замер.
– Эм… мы… видишь ли… мы решили разделиться, – промямлил он, – Фэлри полетел в Оморон, чтобы попробовать образумить сегов, а я вернулся за тобой и мамой.
Сильван покачал головой, но ничего не сказал.
– Надо найти флаер о котором говорил… Карел, и отправляться на поиски. Я прихватил мамины карты, пойдем по маршруту, который она составила на этот год.
– Сейчас почти осень, она должна была уже идти назад, – Сильван кусал губы, – Тэрас забит до отказа, беженцы огибают его и идут дальше, к побережью. Как мы ее найдем в такой толпе?
– В любом случае она пойдет по Древней Дороге, другого пути нет. И у нас есть флаер.
– Не можем же мы лететь на нем над Дорогой! – возразил Сильван. – На такой скорости разглядеть одного человека в толпе невозможно. К тому же мы рискуем посеять панику среди этих несчастных, которые и так до смерти напуганы.
Питер невольно окинул взглядом площадь. Совсем недавно это было одно из самых красивых мест в городе, а теперь повсюду валялся мусор, люди расположились прямо на мостовой, сидели и лежали на тощих тюфяках, плащах, или просто на голом булыжнике. На всех лицах застыло испуганное, озлобленное выражение, дети плакали, стоял страшный шум. Магистрат пытался что-то сделать, открыв несколько передвижных кухонь с горячей похлебкой, но ситуация уже грозила выйти из-под контроля.
– Многие города закроют ворота и начнут обороняться от беженцев, как в древние времена, – удрученно произнес Сильван, – просто Тэрас всегда принимал всех, такая традиция… и сейчас она может выйти ему боком.
Питер молчал. Проведенная отцом параллель с Великим Исходом неприятно его поразила. Он вдруг осознал, что еще немного – и начнется хаос, в котором найти маму будет так же нереально, как Фэлри в Омороне.
Но нельзя же все бросить, даже не попытавшись?!
– Надо найти флаер, – медленно произнес он, – дождаться темноты и тогда уже решать, что делать.
Сильван со вздохом кивнул и протянул Питеру его котомку.
Выбраться из города оказалось не так-то просто – приходилось идти против людского потока, который все усиливался.
Стремительно темнело, как будто вечер решил прийти раньше обычного, лишь вдоль горизонта на востоке тянулась яркая линия света. Грозовые тучи теснились все ниже, и молния дважды расколола сухое небо прежде, чем издалека прикатили первые раскаты грома.
Питер, стиснув зубы, пробирался сквозь толпу и старался не думать о том, что гроза может застать Фэлри в воздухе – при условии, конечно, что он еще жив.