Выбор Геродота

Суханов Сергей Сергеевич

Мегакл, низкорослый и полноватый, с комфортом развалился на клинэ, обложившись подушками. Крепко сбитый Несиот все подушки подсунул за спину, поэтому не лежал, а полусидел. Перед каждым гостем стояла трапедза с мисками.

Угощались скромно: жареный заяц, зелень, сыр, соленые оливки. Свежеиспеченный пресный хлеб. Из сладкого — лепешки на меду и вяленые смоквы. Запивали хиосским красным.

Кимон привык в походах питаться чем придется, поэтому дома не брезговал простой пищей. Зато на званых обедах не стеснялся и любил поесть. Собеседникам стратега во время экстренных совещаний приходилось подстраиваться

под вкусы хозяина.

Со второго этажа доносились звуки лиры, прерываемые приглушенными голосами. Кимон объяснил гостям, что Исодика наняла для детей учителя музыки. Он с улыбкой рассказывал, как близнецы Лакедемоний и Улий сами пытаются брать аккорды, а младший сын Фессал ползает вокруг и только всем мешает.

Первые две чаши вина выпили быстро. Третью посвятили, как принято, Зевсу Сотеру. Пока что разговор носил общий характер: цены на рынке, аренда эмпориев в Пирее, ходовые качества триер…

Наконец хозяин перешел к делу:

— Я — за отправку эскадры. Как можно скорее.

— Чего ты так взъелся на Лигдамида? — миролюбиво спросил Несиот. — Где Афины — и где Кария…

При этих словах Мегакл презрительно фыркнул.

Пока хозяин застолья собирался с ответом, виноторговец не удержался от упрека товарищу:

— Ты же сам жаловался, что без помощи галикарнасцев пойдешь по миру.

Несиот скептически вздернул брови.

— Надеюсь, что до этого не дойдет… На Кикладах хорошие уловы, и с рыбаками можно договориться. Но до карийских уловов им, конечно, далеко. В Керамикском заливе и у Коса такие косяки ходят — только успевай наметом орудовать. Кефаль, каменный окунь, камбала… В каждой расселине по мурене. Хотя там не водятся моллюски и голубые крабы…

Кимон поднял руку, призывая сотрапезников к вниманию.

Заговорил, чеканя слова:

— У меня на Галикарнас большие виды. Гавань там отличная — на сотню триер. Оттуда можно патрулировать все Эгейское море. Ни одна персидская скотина не сунется!

— Персы и так дальше Геллеспонта не суются, — заметил Мегакл. — Ты у них всю охоту отбил.

— От Темных скал [41] до Ласточкиных островов [42] персами даже пахнуть не должно, — зло отрезал стратег.

41

Темные скалы — скалы на выходе из пролива Босфор в Черное море.

42

Ласточкины острова — острова на восточной границе Ликии.

— Так ты что — его приговорил? — выдохнул Мегакл, округлив глаза.

Кимон залпом выпил.

— Не знаю… Не решил еще. Может, и стоит его убить.

— Ну, дела… — протянул Несиот. — А кого взамен?

— Там посмотрим, — процедил стратег. — Назначим достойного человека из местной знати. Не персофила, не мямлю, способного держать демос в железном кулаке. Чтоб была дисциплина и уважение к власти — как в Спарте. Совет знати проверит его происхождение и доходы, а потом будет принимать отчеты. Триеры построим там же. Экипажи наберем из карийцев.

Мегакл с сомнением покачал головой:

—

Решительные меры… А если договориться по-хорошему? Пусть разрешит стоянку на внешнем рейде. Перед сатрапом Сард оправдается угрозой осады: мол, пустил афинян в залив, чтобы не пошли на штурм Галикарнаса… Тогда у нас будет возможность запастись свежей водой и провиантом. Главное — что? Не тирана зарезать, а выполнить задачу. Какое-то время это прокатит. Дальше — посмотрим.

Кимон задумался.

Потом пустился в рассуждения:

— А что… Неплохая идея. Думаю, можно попробовать подкупить Лигдамида. Один раз согласившись на сговор, он будет соглашаться и дальше. Лучше иметь партнером прикормленного тирана, чем самостоятельные в решениях общины.

— Кто выполнит? — спросил Несиот.

— Есть человек на примете, — уверенно заявил стратег. — Меня тут познакомили с двумя галикарнасцами. Они — родственники. Оба здесь случайно. Племянник — рохля, всего пятнадцать. Зато дядя — огонь, ветеран фракийского похода Ксеркса. Зовут Паниасид. Я его держу за горло. Вот ему и поручу.

— От нас что требуется? — решил уточнить Мегакл.

Кимон ответил коротко и ясно:

— Деньги.

Потом пояснил:

— Пока пританы будут думать, пройдет время. Так что придется действовать на свой страх и риск. И развязать мошну… Вы со мной?

Он по очереди посмотрел на сотрапезников.

Оба подтвердили согласие.

2

Геродоту выделили гостевой покой.

Побеленные стены, деревянная кровать без спинки, скамья, сундук для одежды, суконная портьера над входом — вот и все убранство. На полу — чернобелая галечная мозаика с узором в виде меандра. Благодаря кедровым балкам в комнате приятно пахло.

Чтобы пройти в андрон, ему нужно было пересечь ойкос. С мраморного пьедестала на галикарнасца взирали домашние боги. Бронзовые Зевс и Геракл отличались мужественной красотой. Рядом с силачами расписанная акварелью терракотовая Гестия казалась хрупкой и беззащитной.

Каждое утро ойкет приносил таз и кувшин с водой. В доме имелась ванная комната с бассейном, но для Геродота она была закрыта. Он мог свободно перемещаться по дому, хотя глаз с него не спускали.

Кимон уходил на рассвете, а возвращался поздно вечером. К делу стратег перешел лишь на пятый день. Не то обдумывал, как начать беседу, не то давал пленнику привыкнуть к новой жизни.

Привратник пригласил Геродота в андрон.

В жаровне пощелкивали пихтовые стружки. На выкрашенной в три цвета стене играли отблески очага. Ветки сирени в вазе делали обстановку домашней.

Кимон кивнул на клинэ. Геродот уселся, поджав под себя ноги, и уставился на хозяина насупленным взглядом. От предстоящего разговора он не ожидал ничего хорошего.

— Послушай, — примирительным тоном начал Кимон, — я не враг. Никто тебя убивать не собирается. Просто иначе мне Паниасида не удержать — твой дядя сбежит на любом корабле. Но, зная, что за его бегство ответишь ты, он этого не сделает.

— Почему именно он?

Кимон пожевал губами.

— Потому что ему, как галикарнасскому аристократу, будет легче подобраться к Лигдамиду. Да и боевой опыт у него имеется. Тем более опыт войны на стороне персов. В Афинах таких людей нет… Тебя такое объяснение устраивает?