Выбор пути
Шрифт:
— Это ведь ты сделал — обвиняющее ткнула меня пальцем в грудь баба Нюра — больше некому!
— Чего сделал? — сделал я непонимающую физиономию — Что-то я вас не понимаю, уважаемая!
— Анна Никофоровна я! — неожиданно сообщила старуха — Семенова! Прошу любить и жаловать! Потомственная ведьма! А ты колдун! И ты навел порчу на Кольку Капустина!
— Чушь какую-то говорите — уверенным (как мне показалось) голосом заявил я — Битвы экстрасенсов насмотрелись, или чего? Какие ведьмы?! Какие колдуны?! Анна Никифоровна — вам не стоит так много смотреть телевизор. От него одно зло!
— Домовой любит смотреть. Так что приходится и мне. Домовые, они все такие — для них телевизор как водка для алкоголика. Вот как для Кольки Капустина водка! И не придуривайся — я ведь тебя насквозь вижу! Ты еще только задумал что сказать — а я вижу, что именно!
— Ой, даже завидно! — съехидничал
— Надо. Но нельзя — серьезно ответила баба Нюра — Послушай меня, Василий… Колька, конечно, человек-то не сахар. Но когда не пьяный — он Настьку любит. И Витьку он любит, хоть и ругается. По трезвому — мужик работящий и тихий. Понимаешь? Нет, вижу — ничего не понимаешь! Ты как есть — мент! А мент, он что понимает — только тащить, да не пущать! Что при царе вы были, что сейчас — один черт, ничего не понимаете! Тьфу! Молчи! Ничего не говори! Если бы я могла сама снять твою порчу — я бы к тебе не обращалась. Но ты сильнее меня, как мне это ни горько признавать. Колдуны всегда сильнее ведьм. Тем более — ты с рождения был предназначен для того, чтобы быть колдуном. Вот только откуда у тебя столько силы вдруг появилось… но и об этом я в общем-то догадываюсь — без деталей, конечно же. Но речь сейчас не о том. Ты должен снять порчу. Я знаю, что Колька на тебя набросился, а потом застыл и упал парализованный. Кроме тебя это сделать некому. Никто, даже это чертова кукла (баба Нюра махнула куда-то в сторону, и я догадался — в чей адрес это махание), не смогли бы так его заколдовать. Ее порчу я бы сняла. Я сильнее! (Вопрос спорный — подумалось мне. Но пусть будет так). Сними с него порчу. И не говори, что это он сам упал — его обследовали в больнице и ничего не нашли. Никакого инсульта. Настя привезла его домой — вон он, лежит пластом и только глазами лупает, поганец! Ты понимаешь, что сейчас будет с ней, с Настей? Что будет с Витькой? Лучше бы он сдох, Колька-то, а не лежал бревном! А теперь Настьке придется и Витьку тащить, и этого борова обихаживать. Она и так пластается, работает, жилы из себя тянет, а тут вон чего! Подарочек ей!
— Ну… могу совсем его пришибить — почему-то заартачился я — Терпеть не могу алкашей! Я бы их вообще расстреливал!
— Дурак ты… — снова вздохнула баба Нюра — Люди пьют, когда у них в жизни что-то не в порядке, бывает и от горя пьют. А еще — про гены слышал что-нибудь? Или тебя только уголовный кодекс интересует? Так вот у некоторых в генах заложено выпивать! И что хошь делай — а поправить это невозможно. Даже колдовством! Как у нас говорится — на роду написано. Вот и у него, у Кольки — на роду написано, что выпивать будет без меры. А я Настьку-то предупреждала. Говорила, что он не бросит пить! Да разве они слушают, молодые-то… Любовь у них, вишь ли! Тьфу! Ну вот теперь и терпит. Теперь и деваться некуда.
— А почему вы не можете закодировать Кольку? — не выдержал я — Вы, такая вся из себя лекарка, и не можете какого-то алкаша излечить от пьянства?! Да на кой черт тогда такая лекарка?!
— Сама думаю — на кой черт я такая сдалась? — пробормотала под нос баба Нюра — вокруг одни идиоты, которые не понимают, не ценят, и только несут всяческий бред!
И тут же с жаром, брызгая на меня слюнями быстро заговорила:
— Ты! Ничего не знаешь! Ты еще никто, и звать тебя никак, и ты разбрасываешься такой силой?! Не думая о последствиях! Ты идиот! Ты даже не знаешь, что нельзя человека ВЫЛЕЧИТЬ от пьянства, потому что это не болезнь! Это люди называют пьянство болезнью, а на самом деле это… привычка! Это… я даже не знаю, как назвать… это часть человека! Алкоголь, наркотики — они входят в систему жизнеобеспечения организма, ставятся его частью, и человек уже не может без них обойтись, понимаешь? Нет, не понимаешь. Для этого тебе нужно почитать умные книжки, только тогда может быть поймешь. Так вот, поверь на слово — белая лекарка не может излечить алкогольную зависимость! Ее, эту зависимость, можно только проклясть! То есть ты можешь проклясть человека, сделав так, что он не сможет принимать алкоголь — даже в самых малых количествах. Даже если это будет пиво, кефир или квас. ЭТО будет его проклятие! При каждом приеме алкоголя его будет тошнить и рвать. А вот я НЕ МОГУ так сделать! Потому что: во-первых, я не могу насылать проклятия по той причине, что все мое искусство заточено на снятие проклятий, на лечение, а не на то, чтобы наводить порчу! То есть для наведения порчи я слишком слаба. А во-вторых, если я буду наводить порчу, моя богиня… в общем — я лишусь способностей к лекарскому колдовству. Потеряю все, что имею! Все способности! Понял, олух?! Тебе учиться надо! Тебе нужен наставник, чтобы ты хоть немного узнал о том, чем ты, бестолковый, занимаешься вслепую, даже не понимая последствий содеянного! Ну вот что ты сделал — лишил семью кормильца, навесил на бабу лишний рот. Оно это надо было? Зачем сделал?
— А затем, многомудрая моя — не на шутку разозлился я — что он едва не свернул мне шею! Он напал на меня! И порчу я на него напустил абсолютно случайно — просто пожелал, чтобы его парализовало! Он и брякнулся! И ничуть не жалею, что так сделал! Ясно вам?! Или еще повторить?! Мне наплевать на ваши высокомерные поучения! Если мне угрожает опасность — я делаю все, что могу, чтобы ее избежать! Если вы делаете по-другому — ваше право. Пусть вас насилуют, убивают, или чего еще делают. А я не позволю беспределить всякому пьяному дерьму!
— Хмм… — баба Нюра задумалась — Мда. С этой стороны я как-то и не думала. Если так… тогда да, понимаю, картинка складывается. Но все равно — он уже достаточно наказан. Сам перепугался до смерти — лежит, плачет, слезы текут. Пожалей, сними проклятье. Хватит ему. А если сумеешь прогнать его алкоголизм — честь тебе, и хвала.
— И как вы это себе представляете? Пойдете сейчас к Насте и скажете, что участковый-колдун снимет заклинание, которое он наложил? — скептически скривился я — как-то глупо это будет выглядеть.
— А мы вот как сделаем… — баба Нюра придвинулась поближе и убавив голос вполовину зашептала, обозначая мне ее план.
В принципе, этот план мне понравился. Почему бы и нет?
Я закрыл дверь на засов, и тщательно задвинул занавеску на окне, предварительно включив верхний свет. Возле дивана стоял еще и древний торшер, заляпанный по краю чем-то желтым, но его все-таки решил не включать — хватит света, мне тут не чертежами заниматься.
Первой начала баба Нюра. Она подошла к распластанному на диване Кольке, накрытому простыней до самого подбородка и откинула несвежее покрывало со следами то ли мочи, то ли слез. Колька смотрел на старуху или с надеждой, или с испугом, и глаза его были до краев наполнены влагой. Он и правда плакал, и я его прекрасно понимаю: только что ты был большим, сильным, полным энергии и злости, и вот теперь — как тюлень, расстрелянный охотниками, как ствол дерева, распиленный нелегальными порубщиками. Полная беспомощность и… безнадега. Абсолютная безнадега! Ведь Колька все понимает, соображает, думает — и ничего, совсем ничего не может поделать!
Жалко ли мне его? Не буду кривить душой — немного жаль, это точно. Но только немного. Слишком уж я не люблю алкашей, чтобы сочувствовать агрессивному пьяному моральному уроду. Нашла коса на камень, да… не бывает наказания без вины, уверен в этом! Жеглов был прав!
Бабка Нюра подошла к больному, достала из кармана какой-то пузырек с бесцветной жидкостью, по виду обыкновенной водой, с легким «Чпок!» — откупорила пробку и примерившись, капнула по одной капле в каждый глаз парализованного мужика. Тот заморгал, запрядал ресницами, и вдруг секунды через три глаза его остановились, замерли, уставившись в покрашенный бежевой краской низкий потолок.
— Все! — облегченно выдохнула старуха — Уснул! Давай, колдуй! Только аккуратно, лишних слов не говори, а то пожалуй еще чего-нибудь натворишь!
— Что надо, то и натворю! — огрызнулся я раздраженно. Уж больно я не люблю, когда на меня так откровенно нажимают, можно даже сказать — наезжают. Она мне никто — не мать, не бабка родная, даже не начальник низшего или высшего уровня! Такая же как я — только знает побольше меня. И знает-то знает, но силенок у нее поменьше, так какого черта строить из себя невесть кого? Это все равно как если бы человек, много знающий о технике поднятия штанги, но не способный поднять даже десятую долю ее веса — рассказывал силачу как лучше взметнуть штангу над головой, да еще и глумился бы над штангистом, всем своим поведением показывая, насколько он его презирает. В общем — я недоволен бабой Нюрой. Пусть нос-то не особенно задирает! Ишь, ведьма… мать ее за ногу! Захочу — я и ее саму заколдую!
Встал возле спящего Кольки, и вдруг задумался: все слова заклятия я обычно говорил вслух, а разве это обязательно? Уверен — совсем не обязательно. Ведь выговаривать слова заклятия можно и про себя! Не вслух! Ведь что такое слова? Это мысли, которые ты хочешь изложить, выпустить в пространство. Слова несут некую информацию, концентрацию того, чего ты хотел донести до объекта. Фактически, в случае с заклятием, слова суть концентрируют посыл, который ты отправляешь в адрес некого объекта. Так вот разве для того, чтобы заклятие свершилось, обязательно нужно сотрясать воздух? Пустить звуковую волну? Уверен, что можно обойтись и мысленным произношением слов!