Выбор пути
Шрифт:
И сейчас я это все проверю. Это даже замечательно, что мне на жизненном пути попался Колька Капустин, мордатый козел в человеческом обличьи, на котором сейчас можно проверить свои якобы незаурядные способности.
Я зачем-то посмотрел в Колькины глаза и протянул руки, расположив их ладонями вниз прямо над головой больного (почему-то мне показалось, что так будет правильно) и начал «проговаривать» заранее продуманное заклятие:
«<em>Когда ты проснешься, то не сможешь никогда в своей жизни принять ни одного грамма алкоголя. Если алкоголь попадет в твой организм — вольно, или невольно — тебя будет рвать фонтаном, ты испытаешь такую боль во всем теле, что завоешь и закричишь,
Совсем не все могут говорить мысленно. Чтобы уметь говорить «про себя» — нужно тренироваться, нужно проговаривать свою речь — и не раз, не два, а всю свою осмысленную жизнь. Большинство людей не умеют ни как следует говорить, ни сконцентрировать свою мысль, облекая ее в нужные слова. Я — умею. Высшее техническое образование — это вам не… это! Да и армия приучает к тому, что перед тем, чтобы что-то сказать, нужно вначале подумать, и лучше всего — проговорить свою речь заранее. Ну… чтобы лишнего не сболтнуть.
В общем — свое заклятие я проговорил четко, посыл в него вставил понятный и действенный, а пока говорил — накачивал свое заклятие энергией. Так что когда закончил — меня даже слегка шатнуло, столько силы я заложил в свое «черное» (судя по словам ведьмы) заклятие.
— Все, закончил? — нетерпеливо спросила баба Нюра — у меня даже голова заболела, сколько ты силы выпустил! Разве же так можно? Нужно же дозировать энергию, иначе тебя только на одно-два заклятие в сутки хватит! Сила-то, она накапливаться должна, ты должен ее в себя всосать извне! Ладно если ты находишься на своем месте силы — у себя дома, например, там можно пулять ей сколько влезет, но когда ты в чистом поле и до мест силы тебе как до Москвы раком — думать надо, прежде чем так разбазаривать запасы! Эх, молодежь! Так закончил, или нет?
— Нет! — отрезал я, удивившись, как вдруг подсел мой голос. Сиплый стал голос, даже надтреснутый. Ощущение — будто я полчаса орал на подчиненных, брызгая слюнями и захлебываясь пеной. А ведь ни слова вслух и не сказал!
Бабка покосилась на меня, но ничего не сказала. И я тогда приступил к собственно именно тому колдовству, ради которого и был сюда приглашен.
«<em>Паралич закончился! Ты можешь свободно двигаться, как и раньше! Ты здоров, твои болезни ушли, твои органы работают лучше прежнего! Да будет так!»</em>
Помедлив пару секунд, добавил:
«<em>Проснись</em>!»
Колька заморгал, задвигал глазами. Шумно вздохнул, и медленно, очень медленно сел на край дивана, спустив окорокообразные ноги на пол. Качнулся, потеряв равновесие, вцепился руками в покрывало, упершись в диван позади себя, оттолкнулся, снова сел прямо, разглядывая меня взглядом ошеломленного быка.
— О! А чего тут мент делает? Я ничего такого не сделал!
— А кто на меня напал? Не помнишь? Вот сейчас я тебя и оформлю, чтобы неповадно было! Уголовное дело тебе и пришью! — погрозился я, и оглянулся на бабу Нюру, задумчиво и как-то даже горестно разглядывавшую пространство над Колькой. Что она там увидела? Может призрака? Присмотрелся — неа, нет никакого призрака. Просто — расстроена бабулька. Может тем расстроена, что я так легко снял ее заклятие? Ну так я же колдун, а не какая-то там жалкая ведьма! Хе хе хе…
Мда… как легко я стал привыкать к своему новому статусу, а? И ведь всего пару дней назад я и не помышлял о том, что буду вот так запросто налагать и снимать заклятия! Колдовать, как заправский волшебник!
Даа… Потный Гарри просто-таки отдыхает, с его глупыми волшебными палочками и дурацкой системой волшбы. Именно дурацкой — Роулинг ни черта не продумала, как это так — кто быстрее выкрикнул заклинание, тот и победил. А если заика? И почему надо вообще чего-то выкрикивать? Вот я — сформулировал мысленно то требование, которое предъявляю к объекту колдовства, и все! Получилось!
Хмм… а получилось ли? Надо проверить…
Не обращая внимания ни на Кольку, ни на ведьму — шагаю к двери, отодвигаю засов, зову:
— Хозяйка! Настя, поди сюда! Быстрее!
Настя ворвалась в дверь встрепанная, запыхавшаяся, будто бежала сюда три километра, да еще и с мешком муки на плече. Не дав ей ничего сказать, требую:
— Водка дома есть? Самогон? Налей стакан и неси сюда. Быстрее! Чего смотришь? Неси самогон!
Настя захлопала глазами, хотела что-то спросить, но удержалась и быстро скрылась за дверью. Появилась секунд через пять — в руке стакан с чем-то вонючим, пахнущим мерзкой сивухой, рука мокрая — видать как ливанула из бутыли, так половину на пол и пролила.
— Закусить дать? — протянула стакан мне, и я едва не расхохотался. Неужели я похож на человека, который ходит по домам на своем участке и требует себе выпивки и закуски? Может плохо побрился? Мда… надо следить за внешним видом, однако!
Я молча повертел головой, информируя хозяйку дома о том, что после первой не закусываю, осторожно взял у нее двухсотграммовый стакан, всклень налитый вонючей сивухой, и шагнув к дивану протянул граненую емкость еще советского производства Кольке, который с живым интересом следил за путешествием стакана в настоящем пространстве и времени.
— Пей! Пей, тебе же хочется, ведь правда же? — голос мой сделался настолько ласковым, настолько медовым, что и самому вдруг стало противно. Вот так сирены заманивали моряков на острые камни рифов. Ни один моряк не смог устоять перед их сладкоголосым пением — кроме одного, завязавшего себе уши, чтобы не слышать это коварное музицирование. Но тут вариант был посложнее — потребовалось бы еще завязать и глаза.
Колька счастливо улыбнулся, вздохнул, принимая в руки священный сосуд с живительной влагой, чуть прищурил глаза, предвкушая неземное удовольствие и медленно, со вкусом втянул в себя чуть мутноватую, теплую и такую приятную жидкость. (Брр! Теплый самогон в жару и без закуски пьют только дегенераты! И студенты на учебной практике в колхозе)
Я живенько шагнул назад, по дороге цепляя застывшую столбом бабу Нюру и оттаскивая ее к двери (она будто окаменела, все еще продолжая разглядыватьпустоту — впала в состояние Самадхи?), спиной оттеснил и Настю, с выражением грустного отчаяния наблюдавшую за тем, как муж выпивает этот стакан, и замер, приготовившись к ожидаемому представлению.
И оно не заставило себя ждать. Самогон вырвался из Кольки со скоростью нефтяного фонтана, остановить который можно только перекрыв трубу стальной задвижкой размером как минимум в два обхвата. Кроме самогона в желудке Кольки уже давно не было ничего — ну может кроме воды и бульона, однако он постарался осушить желудок по-полной, и даже освободиться от него совсем, выбросив оный орган через свою луженую глотку.