Выбор варианта
Шрифт:
— Ну, возьмет управляющего — он ей и посчитает.
— А у мужчин, ну, если слишком бедный, чтобы учителя нанять, как тогда?
— Так всех мальчиков, кому родители нанять учителя не могут, в цейгах обучают.
— Цейг?
Это слово я слышала впервые.
— Цейг, это что такое?
— Дом это такой. И там детей городских собирают каждый год. И тиргус местный учителей оплачивает. Бывает, что город большой, так и много учителей. И учат считать, писать, ну и законам всяческим. Иногда к ним храмовые служители заходят — о богах рассказывают. И кто хочет службу получить — потом еще
— А деревенских детей?
— Ну, на всех детей никаких денег не хватит!
— А здесь есть цейг?
— А как же! Лергус город большой, тут у нас аж два цейга и в каждом по три учителя!
— А сколько лет учат в цейге?
— Два года каждого мальчика учат. Читать, писать и считать. А кто хочет потом на службу поступить — те еще год учатся, потом экзамены, а уж потом только можно искать место. Я вот так и начинал…
Тиргус вздохнул и сложно было сказать, сожаление ли о давних временах или воспоминания, как трудно тогда ему было…
Но меня удивило, что у любого городского мальчишки есть возможность получить хоть какое-то образование. А девочек, получается, не учили совсем.
— Лацита тиргус, а нельзя ли пригласить парочку учителей из цейга? Уж очень мне интересно, как они учат. Да и самой мне надо бы знать, какие законы у вас. Хоть понять законы эти, чтобы я ни в коем случае не нарушила кой-то из них по незнанию.
— Ну, раз уж так тебе надо… Завтра девятина, не работают цейги, приведут тебе учителей. С утра приведут.
С утра их и привели. Всех. Лацита тиргус не мелочился, желая порадовать меня.
Учителя при солдатах вели себя очень вежливо. Ну, и наверняка давным-давно в городе сплетничают, что я любовница Сейда. Так что они меня просто побаиваются. Надо сказать, что этот их страх перед «власть имущими» мне только на пользу. Никто не хамил и не пытался объяснить мне, что мое место на кухне. Через десять минут разговора я отпустила четверых из них. Местная математика и язык мне, пока, не слишком нужны.
Раву Шейса и раву Нетра я пригласила попить чаю. Беседовать с ними было интересно, но оба нервничали, не понимая, что именно мне нужно. Я и сама не понимала, что хочу узнать, поэтому просто старалась поддерживать беседу об их предметах. И некоторые вещи меня заинтересовали.
Маранское уложение было принято более семидесяти лет назад. До него основным законом был документ под названием «Слово цезуса». Отличия были довольно существенные. Часть из них касалась торговли, вводилась единая система налога на некоторые виды деятельности, вводилась общая единица измерения — тот самый мешок с печатью, в котором продавали зерно. Оказывается, этот размер был един не только в нашем городе, а по всей стране. Были и еще отличия от «Слова цезуса». Военные и торговые.
Самые большие отличия касались положения женщин! До этого женщина была вещью на столько, что отец мог ее продать! Муж мог продать! Что, надо сказать, многие и делали… По старым законам прав у женщины не было, от слова — совсем. Маранское уложение выводило женщину из под власти мужа. Частично, конечно. Но хоть товаром перестали считать — и то хорошо!
Рава Шейс, как более словоохотливый, рассказывал:
— Тогда, рава Лейна, много было из-за уложения нового беспокойства. Я помню, отец мне рассказывал, он тогда мальчишкой еще был, местами даже до бунтов доходило! Тирги и тиргусы жен старых не могли продать и новых взять! Это же какой скандал был! Некоторые даже убивали жен… да, страшные времена были… Цезус Маран, конечно, великий правитель был! Великий! Он под этот закон вырезал всю родню лацита тиргуса Земма. Бунтовала семья частенько, а тут он и расправился.
— Да-да — вмешался рава Нетра. — Я, помнится, по молодости, читал хроники равы Халфа, «Беспристрастное описание земель и нравов страны Эрцинов». Очень он неодобрительно отзывался о том, что женщин продавать нельзя. Сам-то он из Ратиоса… Ну, у них женщины в гаремы всегда покупались и, конечно, такое новшество не могло ему понравится… Он себе у нас купил жену четвертую, но кто-то донес и уплыть ему не дали. Он, помнится, тогда предрекал, что страна рухнет от такого беззакония…
И тут пазл у меня начал складываться! Возможно, конечно, я не права… Возможно… Но пока еще у меня есть время все обдумать и уточнить!
Глава 50
Очередной разговор с лацита тиргусом я начала с вопроса:
— А чего хотела в жизни ваше жена? Первая, Милда…
— Бунтарка была! Да! Огонь, а не женщина! Хотела сама хозяйством распоряжаться, чтобы и её слово и мое значили одинаково… Веревки из меня вила, что уж там говорить…
— А как вы познакомились?
— Я тогда молодой совсем был, первую браду получил под командование. Первый бой был… Правду говорят — дуракам везет. Я такого везения даже и не помню больше — все люди до одного целые остались на браде. Только три легких ранения. И подожгли мы два корабля чужих. Это потому, что не побоялся я огонь на браду взять!
— Огонь?
— Да! Сделали ящик из досок толстенных. Песок в него насыпали. Ну, чтобы ежели чего — пламя закидать. И поставил я туда треногу в песок. И человека отрядил за огнем смотреть круглосуточно. И менял людей часто, чтобы не уснули. Конечно, если бы шторм — потухло бы пламя. Водой бы залило. А так — заметили брады чужие — подплыли тихонько и горящими стрелами обстреляли. Они и ответить то толком не успели — лето, жарко было… Пленных взяли много… Да, свезло тогда мне…
— А Милда?
— А Милда в плену была на купеческом судне. За два дня до этого шторм был, караван и раскидало. Так что купеческое одно было и одно с бойцами. С купеческого мы наших женщин забрали, всех вернули. А Милда и говорить тогда не могла по-нашему. Совсем молоденькая была. Ну, пристроили ее к тирге служанкой. Старая тирга была, вредная. Жена командира моего. Плакала Милда… Видно было, что не простая она девушка. Я к командиру с докладом шел, тирг Вейц строгий был вояка. А ее там управляющий… Ну, я ему в морду и дал. Говорю — моя добыча, значит и женщина моя! Тирг поворчал, но согласился. Я Милду сразу и забрал. В дом свой привел. Хоть и убогий он был, да… Говорить учил, готовить учил, служанку ей даже нанял. А потом и сладилось у нас… Сорок с лишним лет прошло, а как живую ее помню, да…