Выбор ведьмы

Кащеев Кирилл

— Матушка, так кто ж спорит! — подскочивший Вереселень Рориг подхватил Мать-Владычицу под руку. — Мы как раз и собираемся мириться!

— Поссориться с одними, чтоб помириться с другими? — проворчала Табити. — Мы не избавляемся от врагов, мы их меняем.

— Человечки… — скривился Грэйл Глаурунг.

— Ты ж их так хорошо знаешь… — иронически протянула Табити. — Не бывав в их мире пару тысяч лет. — Она медленно поднялась по ступенькам трона и огляделась. В зале шло некое странное движение, практически незаметное тому, кто не высматривал его специально. Вот какой-то воздушный появился рядом с болтающим с приятелями пестрым змеем-ямм и, явно

извиняясь, попросил ползти за ним. Ямм заметно занервничал, но спорить не рискнул и пополз следом. Табити была уверена, что на бал он не вернется. Вот с другой стороны зала другой ямм, малахитовой расцветки, попытался было дернуться, но тут же исчез за массивными фигурами парочки из воздушного и огненного… а когда те отступили, ямм на прежнем месте уже не было. — Всех взяли? — бросила она через плечо Сайрусу Хуракану.

— Я уверен, что теперь мы знаем большинство заговорщиков, — уклончиво ответил тот, провожая взглядом еще одного ямм, вдруг скрывшегося в боковом тоннеле, будто его туда втянули за хвост.

— Муравьиного Гада вы так и не нашли, — немедленно сделала вывод Табити.

— Даже в Пещерах для нас есть закрытые зоны, — поджал губы глава секретной службы. — Например, покои Воды.

— Ну так поговори с Айтварасом Жалтисом! Где он? — Табити снова огляделась.

— Надо полагать там же, где наднепрянская ведьма, — проворчал Сайрус Хуракан.

— О! — невыразительно хмыкнула она. — Понятно… — По ее лицу пробежала, стремительно сменяя друг друга, целая череда выражений: неодобрение, сожаление, сомнение и даже гордость. — Ну хоть он не боится жить как хочет, — вздохнула она. — Хотя это и ненадолго… Что ж, подождем.

— Мы все будем ждать Великого Водного? — неодобрительно процедил Вереселень Рориг.

— Тебе не привыкать, ты больше года ждал, пока он придет и освободит тебя, — отрезала Табити. — Или ты собрался начать танец драконов без него?

Предложение и впрямь было из числа абсолютно хамских, поэтому Огненный даже смутился.

— Надеюсь, Пес, лучший друг земляного дракона, не испортит танец, — задумчиво сказала Табити.

— Конечно же нет! — Грэйл Глаурунг выглядел оскорбленным. — Он не станет… и не посмеет… и не сможет!

— Мне бы твою уверенность. — Табити стиснула пальцы на ручках трона. Она уже знала это чувство — страха перед собственными порождениями. Слишком сильными. Слишком совершенными. В которые было вложено слишком много души. И которые снова могли оказаться сильнее ее, как уже бывало раньше.

— Да где же Айтварас Жалтис? — прошипела она.

— Поискать? — от Сайруса Хуракана дохнуло тревожным сухим ветром, от которого она заледенела еще больше.

— Не нужно. Вот они… явились, — выдохнула Табити, чувствуя злость и облегчение разом.

Братья Великие обернулись — все огни в зале дрогнули вместе с Великим Огненным, потянувшись к медленно открывающейся стене, и пылающий ореол возник вокруг черного прохода.

Они возникли на пороге. Ее сын, истинный Водный, истинный царевич-полоз, изящный и тонкий, что прекрасно скрывало от несведущих драконью силу, а за изменчивыми, прозрачными, как вода, глазами мысли прятались настолько надежно, что… даже ее это иногда пугало. Он переступил порожек секретного хода, и невозмутимое выражение лица не позволяло понять, чувствует ли он устремленные на него со всех сторон взгляды — восхищенные, ненавидящие, испуганные, завистливые… Совсем как гладь драконьих озер в человеческом мире — ни морщинки на поверхности — но кто притаился на дне? Великий

Водный протянул руку… из темноты перехода появились тонкие пальчики, скользнувшие в его ладонь, носок туфельки ступил на порог… и под похожее на шорох прибоя перешептывание зала наднепрянская ведьма шагнула на пеструю яшму бального зала.

Девчонка выглядела… отвратительно. Даже хуже, чем в день ее представления Трону! Золотые отблески плясали вокруг ее плеч и буйной гривы черных волос (действительно, платье от босоркань, вот ведь наглость человеческая!). Кажущаяся маленькой рядом с Айтварасом Жалтисом, грациозная, не иначе как сейчас каждый шаг отсчитывает, чтоб не шагать как в джинсах в школу… вот ведь… в-ведьма! Еще и бабку свою переплюнет, а ведь Лизка та еще мерррзавка, так она хоть змеиных царевичей не охмуряла. Табити чувствовала, как под прикрытием длинной юбки нервно подергивается хвост.

— У Водного гребень съехал. С человечкой — на танце драконов! — прошипел Сайрус Хуракан.

— Пойди объяви это всему залу! — кивая на заполонившие пещеру змейско-человеческие пары, зашипела на него Табити.

— Теперь все поверят в слухи о его предательстве ради прекрасных зеленых глаз этой… собачьей дочери, — хмыкнул Вереселень Рориг.

— Которые ты же и распускаешь. Я не против интриг между моими сыновьями, лишь бы не во вред Ирию. Так что спрошу потом именно с тебя.

— С себя бы сперва спрашивала, — тихонько проворчал Великий Огненный, но Табити лишь усмехнулась. Огонь, что с него взять, — легко загорается, долго шипит.

Глядя только друг на друга, будто и не было вокруг ни змеев, ни любопытствующих человеков, ни ведьминых приятелей, парочка медленно шла к трону. У ног девчонки вертелся кот, пестрый и наглый настолько, что не оставалось сомнений — человеческой ведьме плевать на обычаи и правила Ирия. Блондинка (тоже в паутинном платье!) чуть заметным жестом коснулась плеча подруги. Черноволосая ведьма что-то быстро и горячо прошептала, Великий Водный ответил коротко и односложно и нахмурился, но услышать, о чем они говорят, Табити не смогла: сливаясь в легкую, чуть рваную мелодию, в бальном зале тоненько и звонко зацокала капель.

— Пора, — бросила Табити.

В звон тысяч ледяных барабанчиков вкрадчиво влилось чистое и нежное пение ручейка — трам-тара-рам! Шшшш-шир — морской прибой накатил, зашуршал, капель забила чаще, меняя ритм, ручейка стало два, три, десяток, их песенки слились в радостный хор. Контрапунктом грянул удар волны — словно громадный барабан ухнул.

К перезвону вод добавилась флейта ветра. Сперва легко, едва слышно, потом все сильнее, шире, глубже — и вот уже тысячи духовых взревели, а в стенах бальной пещеры строго и величественно запел орган. Орган? Ураган?

Трубный вопль встряхнул прозрачные люстры. Разлетелась одна — и расцвела под потолком фейерверком тысячи тысяч мельчайших льдинок, осыпав волосы женщин крохотными бриллиантовыми капельками. Одна за другой люстры вспыхивали причудливыми ледяными взрывами, но танцующие на них огоньки не гасли. Пылающими виноградными гроздьями они продолжали парить в воздухе, отражаясь в бесчисленном множестве капелек. Флейты ветра вытянули долгую, пронзительную ноту, и огоньки закружились, превращаясь в пылающие спирали, то сияя золотом, то наливаясь багровым и вновь вспыхивая ярко-желтыми лепестками. Ленты огня по-змеиному извивались у бугристого потолка пещеры, ласкали древний камень, жались к нему как маленькие теплые котята… Грэйл Глаурунг медленно поднял голову — и камень дрогнул.