Выбор воина (Витязь - 2)

Витковский Алексей

– Все на борт! Это халогаландские ярлы!

Но воины нерешительно топтались на месте, а потом один из них спросил:

– Не лучше ли укрепиться в скалах, хевдинг? Обойти нас они не смогут!

Багровая муть вскипела перед глазами Стурлауга. Он глухо зарычал и шагнул вперед, взмахнув секирой. Кровь струилась по его запястью, розовая пена пузырилась на губах, глаза закатились. Воины шарахнулись в стороны. Хевдинг был настолько страшен, что даже у самых храбрых заледенели сердца.

– На борт!!!
– не то провыл, не то пролаял Стурлауг.
– Что, хотите оставить золото им?!
– Он махнул окровавленной рукой в сторону моря.

Хирдманы, решившись, бросились к шнеккеру и общим усилием, хрипя и ругаясь, столкнули его

нос с камней. Никто из них раньше не видел хевдинга в такой ярости. Уж лучше добрая драка с халогаландцами!

По крутой тропке с вершины скалы, рискуя свернуть шею, неслись дозорные. Стурлауг смотрел, как они прыгают с камня на камень, и ярость понемногу отступала. Но оставалась обида пополам с горечью. "Неужели мои хирдманы все разом вдруг стали трусами?" Хевдинг сплюнул в прибой и по колено в воде двинулся к борту "Рыси". Воины уже поставили парус и вооружались, готовясь к безнадежной схватке.

"Ветер есть - из фьорда выйти успеем, если дозорные не проспали..."

Стурлауг застегнул подбородочный ремень шлема. Хирдманы поставили весла - по пять на борт. Мало! Но чтобы отойти от берега, хватит.

Запыхавшиеся дозорные с грохотом перевалились через борт. Весла тут же вцепились в волну. Дайн, стоявший на корме, переложил рулевое весло влево, и парус с тугим хлопком наполнился ветром. "Рысь" рванулась вперед.

– Сколько?
– Стурлауг обернулся к дозорным.

– Три "дракона" и "змей"6! Паруса полосатые...
– ответил один из воинов, поспешно облачаясь в кольчугу.

"Значит, самое меньшее три сотни бойцов, - подумал Стурлауг. Полосатые паруса - это враги. Хаген должен прибыть под черными".

– Убрать весла!
– приказал он и перешел на нос "Рыси". Руна, что выпала ему, не обманула. "Перт", да еще перевернутый - это знак смертельной опасности, приходящей как воздаяние за прошлые ошибки. Впрочем, Руны не предопределяют исхода... Они предупреждают.

След Гюльви отыскал к вечеру, когда достиг предгорий, где унесшая его спутника лавина разбилась о стволы деревьев. Здесь воин обнаружил лыжню. Она пересекала его дорогу и исчезала где-то справа. В первый миг что-то шелохнулось в груди. Тень надежды. Однако Гюльви сразу сообразил - их лыжи засыпала лавина, и даже если бы Видбьёрн выжил, то ему пришлось бы делать снегоступы, вроде тех, что украшают ноги самого Гюльви. Тем более что лыжня была двойная, а посередине след, словно от волокуши. След свежий, оставленный не позже полудня, значит, рядом люди. И люди эти, без сомнения, - враги. Ведь это земли Халогаланда, а Стурлауг никогда не ладил со здешними ярлами. Есть еще и бонды - свободные земледельцы, но их в этих местах мало, и они тоже не любят чужих...

Трезво поразмыслив и тщательно изучив след, Гюльви двинулся налево, тем более что туда и лежал его путь. И к дому поближе, и от врагов подальше... А потом он увидел яму... Она была довольно глубокой. Снег вокруг ямы покрывали многочисленные следы лыж. И именно отсюда начиналась та двойная лыжня, которую он заметил раньше. Гюльви покружил вокруг, разбираясь в следах...

"Значит, пятеро проходили вот здесь... Один заметил справа что-то торчавшее из снега, свернул... Остальные продолжали идти своей дорогой... Этот, зоркий, подъехал поближе, остановился, - вот след от древка копья и засечки от задников лыж. Присмотрелся... Позвал остальных. Те вернулись, помогли зоркому выволочь находку из снега и отправились восвояси, забрав ее с собой... Отправились, кстати, в ином направлении, чем то, в котором шли раньше. Значит, нашли что-то важное... Что?"

Гюльви, конечно, умел тропить след, но во всяком деле для мастерства нужен Дар. У Видбьёрна он был. Косматый точно смог бы определить, что нашли в снегу халогаландцы... Косматый?

Сердце Гюльви гулко забилось. "Неужели?! Яма как раз подходящих размеров. Значит, Видбьёрна вынесло сюда лавиной. И Косматый жив, иначе эти пятеро не стали бы волочь его с собой... Но если так, то они все узнают! И если

это люди какого-нибудь ярла..." Выбор настигает человека внезапно, как удар стрелы, пущенной из засады. Гюльви понял, что не может просто отправиться дальше. Он должен вытащить Видбьёрна во что бы то ни стало. Иначе халогаландцы узнают все, и Стурлауг дождется не сына с подмогой, а хищных ярлов, слетевшихся на поживу... Но если и он, Гюльви, попадется в плен или погибнет? Тогда остатки хирда уже точно не дождутся помощи... Воин еще некоторое время раздумывал, затем засмеялся, сплюнул на лыжню и потопал на своих снегоступах туда, куда враги увезли его друга. На то он и Гюльви Сорвиголова, чтобы не упускать случая снести кому-нибудь голову, выручить побратима или потискать девицу. Почему-то десятник Гюльви был уверен, что ему еще предстоит водить в бой сотню хирдманов...

Глава 4

О месте для мести

...Видела дом,

Далекий от солнца,

На Береге Мертвых,

Дверью на север;

Падали капли

Яда сквозь дымник;

Из змей живых

Сплетен этот дом.

Там она видела

Шли через потоки

Поправшие клятвы

Убийцы подлые...

Из "Младшей Эдды"

Ольбард стоял на корме "Змиулана" рядом с Диармайдом. Тот с привычной легкостью поворачивал тяжелое кормило, рукоять которого его ладони отполировали до блеска. Ветер трепал черные волосы ирландца. Лицо его было суровым, но в глазах, таких же синих, как и у самого Ольбарда, застыло мечтательное выражение. В отличие от большинства воинов, Диармайд знал, что главной целью похода была вовсе не месть. Когда-то давно князь обещал, что доставит ирландца домой. И теперь Ольбард Синеус держит слово.

Князь окинул взглядом закатный горизонт. Ему было грустно. За эти годы, что Диармайд О'Дуйвне ходил кормчим на его лодье, Ольбард успел сдружиться с ним. Они многому научились друг у друга, стали побратимами. И вот теперь близится пора расставания... Что ж, Диармайд заслужил счастье. Там, на Эрине, ждут его жена и сын, который еще не видел отца... Что же до мести... Ольбард не собирался биться со Стурри Трудолюбивым. Он знал, что тот не замышлял худого, и сражение после пира в зимовье оказалось случайностью, хотя и унесло много жизней. Боги отомстили Трудолюбивому руками русов за разорение храма Богумира. Князь чувствовал правду еще до того, как неугомонный Александр Медведкович передал то, что поведал ему сын Стурлауга, Хаген, перед своим отправлением домой. Мол, хотели в тот раз викинги просто потихоньку уйти, да кто-то на кого-то спьяну в темноте наступил... И началась сеча...

Ольбард Медведковичу верил. Князю еще ни разу не пришлось пожалеть, что он вытащил Александра из студеной морской воды. И тот в долгу не остался - не раз спасал князю жизнь. Медведкович умен, удачлив, храбр, и Дар у него... Одно плохо. Не заладилось у них с Буривоем... Князь сына любил. Не настолько, правда, чтобы изгнать неугодного наследнику удачливого воеводу... Однако если Александр сам попросится уйти, отказа ему не будет... Тем более что Ольбард знал: Медведкович попросится обязательно. Может быть, даже после этого похода...

А со Стурлауга князь возьмет справедливую виру за своих погибших воинов. И Стурри заплатит. Ссориться с русами ему не с руки. Вот только... Уже не первый день чудилось Ольбарду, что он может опоздать...

Косматый очнулся от того, что больно ударился плечом о ствол какого-то дерева. Вначале ему показалось, что его все еще несет лавиной. Кусты и деревья пролетали мимо и снежная пыль клубилась вокруг их стволов и ветвей.

Видбьёрн попытался ухватиться за них руками, но вдруг выяснилось, что он не может ими пошевелить. Более того - Косматый их не чувствовал. С великим трудом, извернувшись, он сумел посмотреть вниз и увидел, что руки его намертво привязаны к бокам толстой волосяной веревкой. И что его самого волокут по снегу, как тушу добытого на охоте кабана. А справа и слева бегут на лыжах какие-то люди в меховой одежде. Халогаландцы!