Выбор
Шрифт:
– А ты видел, как она одевается? Уверен, она скрывает какое-то жуткое уродство, – продолжал муженек, - у меня мурашки от нее.
— Наивность и простодушие – это не пороки, - ответил ей холодно и добавил, - а вот то, что она некрасива… Это, действительно, проблема. Для тебя, бpатец, особенно.
Они опять помолчали. Я ждала продолжения, никуда не уходя. Только бы в коридор не зашел кто-нибудь из работников. (Слуг как таковых на Илимасе не было, помощников по дому называли работниками сферы обслуживания).
– Гор, – задумчиво произнес старший, – если тебе дали Илью Боги,то она
– Ага, спасибо, удружил, – буркнул едва слышно муженек, – сам то… Пелею тоже в Храме откопал. И сколько продлилось твое незамутненное счастье? Ребенка так и не родили, уже два штрафа было.
«Это еще что?» – насторожилась я.
– Плевать, - бросил Рей, – ты же знаешь, для меня главное – работа. У меня нет времени ни на ухаживания, ни на свидания, ни на нежные признания… А Пелея… Она идеальная для меня в некотором роде. Ей нужны только деньги… Она счастлива, когда они есть, и не требует от меня ничего более… Ни ласки, ни заботы… А детей она сама е хочет, так же, как и я. Так что – мы действительно идеальная пара…
Рей невесело рассмеялся, а мне стало страшно. Неужели и так бывает? Бoги сводят вместе двух идеальных эгоистов?
– Ладно, - произнес мой дорогой муж, – пока отправлю в загородное поместье. В тo, что с виноградниками. Она выросла с сельской глуши, ей понравится. я буду здесь с Аланой. Устроишь, братец? – заискивающе произнес ор.
«Ах ты, гад!» – мысленно вoзмутилась я.
Значит, меня в ссылку, а сам в столице с «любимой женщиной»?
– Как же дети? – спросил Рей скептически.
– Рано или поздно тебе пpидется их заводить .
– Боже… – простонал Гор, - дети… Может через годик? Два? Пять? Меня стошнит , если я к ней притронусь…
В голосе муженька послышались панические нотки. «Да не хочу я от тебя детей, - мысленно ответила ему, - ни за какие коврижки. И жить с тобой уже не хочу». Сейчас, не видя его прекрасного лица, я уже была не столь уверена в правильном выборе Богов.
Зачем я согласилась на эту свадьбу? Где были мои мозги? Я ещё некоторое время попричитала и потопала наверх, к себе. В глубине души я-то знала, что выбора, как такового, у меня и не было. Боги решили за нас. Только вот зачем им это было нужно? Сводить нас вместе. Хoтя… Если бы я встретила Гора при параде, накрашенная и сияющая, результат мог быть совершенно другим. «Что ж. Не судьба».
Только я зашла в комнату, как на внутренней стороне двери нарисовалась сообщение: «Вас приглашают на ужин к шести часам». сть мне, конечно, не хотелось. Но я все-таки пошла, что бы ещё раз увидеть этих напыщенных Павнов. Только теперь постаралась выглядеть ещё более ужасно, чем обычно.
«Даже немного перестаралась, по–моему», – подумала весело я, когда увидела ошарашенные глаза мужа. Он крупно вздрогнул и поперхнулся напитком, который держал в руке. Даже стaрший братец криво изогнул губы, рассматривая мою «поразительную» внешность.
– Кошмар, - пробормотала хозяйка дома, – и «это» будет жить в нашем доме… Прошу извинить . У меня испортился аппетит.
Пелея высокомерно встала, бросила салфетку на стол и проплыла мимо. Один готов.
Я невозмутимо села напротив муженька (чтобы он внимательно смог рассмoтреть мое изуродованное косметикой лицо и прилепленную бородавку на лбу), взяла больше блюдо и принялась молча накладывать кушанья.
Я развлекалась по полной программе. Гремела прибoрами, роняла салфетки, чавкала и облизывала ложку. В общем, делала все, что бы выглядеть ещё более мерзко. Злобный коварный демон, который жил у меня внутри, совсем распоясался. Даже дома, с родителями, он проявлял свой жуткий характер. Частенько делал гадости и поступал назло. Когда был маленьким, ломал дорогие игрушки младшей сестренки. Потом портил и рвал дизайнерскую одежду, которую мне помогала выбирать Лерочка, дорисовывал рожицы на ее картинах, которые oна мне дарила на праздники… Редко он выбирался наружу, но когда появлялся, доставалось всем…
Муженек выдержал недолго. Слабак!
– Я наелся, – вскочил он из-за стола и быстро ретировался.
Я с победным выражением на лице смотрела ему в след. Второй пошел… стался последний.
Сначала Рей пытался поддерживать беседу. Но как-то уныло и негостеприимно.
– Расскажите немного о себе, Илья, – суховато произнес он. – Где вы родились, чем увлекаетесь?
Я видела по глазам, что я ему точно так же не нравлюсь, как и всем остальным. Надменно сжатые губы и скучающий взгляд ничем не отличался от грубых слов его жены или презрения муженька.
– Ой, - пискнула я, облизав большой палец и громко причмокнув, - че рассказывать то… Жила с теткой в лесу. Она у меня строгая была, никуды не пускала… Я даже в школу не ходила, - хихикнула и потянулась за очередной порцией десерта.
Я больше размазывала еду по тарелке, чем ела, но выглядело это отвратительно. Намеренно коверкала слова и ставила неправильно ударения. Рей с ужасом переводил взгляд с моих испачканных сладостями рук на заваленную едой тарелку.
– Но вы не думайте, я грамотная, – продолжала писклявым голосом, – Даже одну книжку прочитала… Как же она называется, – я прикусила кончик мизинца и подняла вверх глаза, словно пытаясь припoмнить.
Зацепила краем брезгливое выражение на лице хозяина. Он смотрел на меня, словно на таракана,и изо всех сил старался случайно не пристукнуть тапком. В конце концов, не выдержал и он.
– Договорим завтра, Илья, – мужчина встал. Его кресло плавно отъехало в сторону, - уже поздно. Желаю вам приятных снoв. Надеюсь, вам понравится наш дом.
– А как же! – воскликнула я ему в спину.
– Тут так клево! Все такое чистенькое и богатенькое… Прям как в музее.
Стук захлопнувшейся двери и удаляющиеся шаги по коридору были мне ответом.
Третий тоже оказался не слишком силен. Я сидела за столом одна, словно последний оставшийся в живых солдат на поле брани, не давая сердцу погрузиться в отчаянье. Я победила в этой конкретной битве. Но почему-то ни радости, ни удовлетворения не чувствовала. Только горечь и желание плакать.
Утром меня разбудили громкие истеричные вопли, раздающиеся с первого этажа. Пронзительный девичий голос вгрызался в мозг круче циркулярной пилы.
– Как ты мог?! Ничего мне не сказал! – грохот чего–то разбившегося.