Вычислительный голем мистера Бэббиджа
Шрифт:
– Я видел вчерашний выпуск "Светского хроникера".
– кивнул доктор.
– Впечатляет. Ново и свежо.
– Тогда, быть может, начнем со второго? Я, признаться, не был уверен в вашем согласии и не стал звать амбротиписта из зала. Мы бы выиграли так несколько минут, господа.
– Видимо репортеров напрасно называют самоуверенными нахалами, мистер Круп.
– На них бессовестно наговаривают, мистер Вандермар.
Ислингтон извлек из кармана брегет на цепочке и, отщелкнув крышку, взглянул на циферблат.
– Да, времени до начала остается совсем немного.
– произнес он.
– Но оставить Ферручино без присмотра...
– Да помилуйте, кто его тут украдет?
– я всплеснул руками.
– Стены капитальные, дверь лишь одна и запирается на замок, а при входе сержант Вильк поставит кого-то из своих людей.
– Я лично прослежу за тем, чтобы голем не исчез, господа.
Ислингтон смерил полисмена долгим взглядом и кивнул.
– Хорошо, идемте джентльмены.
К счастью для моего плана, мистер Фёст (как я уже упоминал) - истинный художник, и подобно любому из них готов составлять идеальную композицию часами, доводя ее до совершенства, а участников съемок - до белого каления. Мне даже не пришлось просить его тянуть время: получив задачу он не только незамедлительно принялся превращать ее в жизнь, но и вступил в бурное обсуждение со всеми тремя британцами о выгодности поз, ракурсов и освещения, желая подать их в самом выгодном свете.
Надобно отметить, что на получившемся в результате снимке господа Круп и Вандермар смотрелись вполне прилично и по-человечески, даже не без некоторого благородства, чего при их внешности, казалось бы, добиться совершенно невозможно.
Я на сем "празднике жизни" был лишним, а потому, отговорившись посещением уборной, ускользнул уже минуты через три и поспешил проведать Айвена Вилька.
Сержант, к моему появлению, уже успешно справился с замком, и, вооружившись отверткой англичан, оставленной ими на верстаке, с интересом что-то разглядывал в устройстве Ферручино, а голем в это время щелкал своей трехпалой клешней.
– Не так быстро, дружище, я знаю ваш язык не очень-то хорошо.
– проворчал исполин-полицейский и повернулся ко мне.
– Мои подозрения оправдываются, мистер Адвокат. Не желаете полюбопытствовать?
– Я, должен признаться, в механике профан...
– ответил я приближаясь.
– О, тут не надо быть специалистом. Вот, поглядите, этот барабан со штырьками вращаясь задевает металлическую пластину, благодаря чему Ферручино способен издавать звуки.
– Как в шарманке?
– уточнил я.
– Нечто вроде того, только здесь использована сложная подвижная конструкция, позволяющая пластине гулять вдоль вала и подавать вибрацию на разные струны.
– А это, позвольте, что?
– я указал на выделяющуюся своим видом металлическую нашлепку.
– А вот это, мистер Адвокат, самое интересное.
– сержант усмехнулся как-то мрачно-зловеще, так, что мне разом стало не по себе.
– Это расплющенная пуля. В Ферручино кто-то стрелял, и пуля, попав в барабан, сдвинула тот с места лишив бедолагу голоса.
– Бог мой, да кому в голову могло придти палить в столь дорогостоящий механизм?
– поразился я.
– Вот это я выяснить и намерен.
– ответил полицейский.
Голем вновь защелкал своей механической рукой, однако Вильк махнул на него рукой и поддел отверткой барабан.
– Не части, сейчас сам все расскажешь. Мы тебя па-а-ачиним.
– барабан сдвинулся и из нутра голема послышался щелчок, а сам вал немедленно завертелся.
– Thank you.
– послышался из рупора мелодичный, но совершенно лишенный жизни голос.
– Спа-си-бо.
– Ничего сложного.
– удовлетворенно ухмыльнулся сержант.
– А теперь, дружок, я задам тебе несколько вопросов...
– Что вы тут, черт возьми, делаете?!!
– раздался за моей спиной злой мужской голос.
Вильк крутанулся на месте словно волчок, и, выхватив из кобуры револьвер, направил его в сторону двери.
– Охолони!
– взрыкнул он.
– Кто таков?
Признаюсь, я несколько струхнул от такого поворота событий, и поворачивался, казалось, целую вечность. Увиденное, впрочем, меня порядком успокоило - в дверном проеме стоял офицер в форме флота, при шпаге, но без видимого огнестрельного оружия. Стоял спокойно, с достоинством.
– Гвардейского экипажа командор Сэмюэль Ваймс, Его Величества Личная Тайная Стража.
– представился он.
– Уберите оружие, сержант.
– Значок.
– коротко бросил Айвен Вильк.
– Извольте предъявить.
– А как бы вы проверили его подлинность?
– моряк чуть склонил голову набок.
– Вам же неизвестна пятая форма свистка. Да и не ношу я его с собой. Однако, могу сказать, что донести информацию до мистера Адвоката вам поручил именно мой связной.
– Простите, какую информацию?
– опешил я.
– Мне кажется, сейчас не самое лучшее время это выяснять.
– ответил командор, а сержант медленно убрал оружие в кобуру.
– Хо-ро-шо.
– пропел за моей спиной голем.
– Фер-ру-чи-но не нра-вят-ся у-бий-ства. Лю-ди пос-ле них сов-сем пе-рес-та-ют функ-ци-о-ни-ро-вать. Ло-ма-ют-ся.
– Ты что, уже видал убийства, парень?
– спросил Ваймс, и стремительно прошел к обретшему голос механизму.
– Да.
– ответил Ферручино.
– О-ни у-би-ли про-фес-со-ра. О-ни ук-ра-ли Фер-ру-чи-но. О-ни хо-тят сд-лать Фер-ру-чи-но у-бий-цей. Фер-ру-чи-но не хо-чет у-би-вать.
В состоявшемся далее кратком диалоге мне открылась страшная и пугающая правда: Ислингтон с подручными задумали нечто ужасающее и невообразимое, объясняющее издевательскую иронию Крупа и Вандермара при нашей последней беседе - акт террора.
Голем не знал, кто эти люди и зачем им это понадобилось, однако в чем он точно был уверен, так в том, что его начинили взрывчаткой, прикрыв ее как якобы секретные блоки и присоединили к ней часовой механизм, каковой должен был запуститься после окончания партии с сэром Эндрю и вызвать взрыв через две минуты.