Выхожу на связь(Очерки о разведчиках)
Шрифт:
Пароход плыл по Дунаю, вдоль берегов Югославии, Венгрии. В Вене ее встретили двое, молодые супруги. От них узнала: на поездах и пароходах приезжают болгарские дети. Самым младшим по пять-шесть лет. Заботу о них взяли на себя австрийские коммунисты. Ребята жили у них по домам. Свободе запомнились качели в парке Пратер, детская железная дорога, а самое главное — как повели ее в большой магазин и купили пальто и платья. Через месяц, когда собрались все, группа выехала в Германию, в детский дом МОПРа, открытый немецкими коммунистами в деревне Эльгерсбург в Тюрингии.
В апреле все вместе, в одном вагоне, они отправились из Германии в Советский Союз.
Была
Почти никто, кроме самых маленьких, так и не заснул. Все прилипли к окнам и смотрели. И, еще не осознавая того, пытались вобрать в себя первые впечатления от страны, которая отныне и на многие годы становилась их родным домом. На Белорусском вокзале Москвы их встречали торжественно и шумно. Было много людей. Тут и болгарские коммунисты, работники Коминтерна. Всех повели в ресторан и перед каждым поставили по большой тарелке гречневой каши с молоком.
И началась их жизнь в Москве.
Тогда, девчонкой, она не могла понять значение многих слов, ставших потом для нее азбукой политграмоты. Теперь же, вспоминая, как бережные руки болгарских, австрийских и немецких коммунистов несли их через границы стран, одевали и согревали, она понимает конкретный смысл слов «солидарность» и «пролетарский интернационализм»…
А потом была Москва! Их распределили по разным детским домам. Свободу и еще двух девочек-болгарок привезли в Дом юношества имени Тимирязева. Трехэтажный, посреди зеленого парка, он был расположен во Всесвятском переулке. Уже при ней напротив, на той стороне Ленинградского шоссе, построили стадион «Динамо». В Доме юношества жили бывшие беспризорники — хулиганистые мальчишки и девчонки, потерявшие отцов и матерей в гражданскую войну, в голод, в тиф. Ребята не очень-то сентиментальные, быстрые на суд. Но Свободу и ее подруг детдомовцы приняли по-особому, оберегали и опекали от случайных переделок.
— Ты это на кого с кулаками лезешь? Они же из Болгарии!
И неосмотрительному бузотеру доставалось вдвойне.
В детском доме в первый же год Свободу торжественно приняли в пионеры, а потом даже послали делегатом на 1-й Всесоюзный слет пионеров. От того слета ей запомнилось море красных галстуков, сверкающие огнями залы и золотые сабли в Оружейной палате Кремля, куда их водили на экскурсию. Позже в Доме юношества она вступила в комсомол. У нее была отличная память на цифры, и она на всю жизнь запомнила номер своего комсомольского билета, книжицы с силуэтом Ленина на желтой картонной обложке, — 1518644…
Детский же дом, когда пришел срок, направил ее ученицей токаря на завод со смешным названием «Самоточка». Но завод был серьезным — выпускал шлифовальные станки.
Потом «Самоточка» послала Свободу на рабфак. Там ее приняли в Коммунистическую партию. Она завершила курс и поступила в станкостроительный институт: полюбила станки за время работы на заводе.
Связь с Болгарией была неразрывной. Девушка регулярно приходила в интерклуб, в болгарскую секцию.
Здесь ее даже избрали секретарем комсомольской организации. Она с тревогой следила за событиями, будоражившими родину, и отсюда, издалека, по-новому осмысливала историю Болгарии. Переписывалась с матерью. Очень редко. Письма шли кружными путями, через другие страны. Знала: мать мыкается в бедности. Работала уборщицей в аптеке, стала ночной санитаркой в больнице.
Как-то Свобода пришла к болгарам коммунистам, нелегально приехавшим из-за рубежа в Советский Союз. В тот вечер среди гостей был молчаливый человек. Ее внимание привлекло прежде всего именно это: молчаливость, и скромность, и большие задумчивые глаза. Их познакомили.
— Гино Стойнов, — представился он.
Они подружились. Свобода узнала, что он — член Варненского окружкома партии, заведующий военным отделом. А теперь по заданию ЦК Болгарской компартии приехал в Советский Союз. Временно работает на строительстве метрополитена. Он очень гордился званием метростроевца: «У нас такие замечательные товарищи! Московское метро будет самым красивым в мире!»
Прошло время, и они поняли: их чувство друг к другу — любовь. Решили: поженятся после того, как она окончит институт.
И вот блестяще защищена дипломная работа. Свобода Михайловна Анчева — инженер-станкостроитель.
Гино тоже рад. Они идут по летней вечерней Москве. Едут на пароходике по новому, недавно одетому в гранит каналу. Выходят на набережную. Никого нет, только крутые склоны, густо поросшие деревьями.
— Почему ты такой молчун, Гино?
Она ждет от него тех слов, которые он должен был сказать после того, как она защитит диплом.
— У нас будет очень серьезный разговор. — Он усаживает ее рядом с собой на траву. Отсюда, со склона, видно закатное небо и далеко — уже разливающаяся огнями Москва.
— Да? — Она улавливает в его голосе суровость и сама напрягается: «Таким тоном делать предложение?»
Гино повернул ее к себе, внимательно посмотрел ей в глаза. Потом заговорил, не сводя серьезного взгляда, как бы требуя откровенности. Но начал издалека: она, Свобода, знает, что гитлеровская Германия добивается присоединения Болгарии к антикоммунистическому пакту Рим — Берлин — Токио. Фашистские правители против воли болгарского народа готовы втянуть их родину в кровавую авантюру, которую агрессоры замышляют против Советского Союза, государства рабочих и крестьян…
«Зачем эта лекция? Я и без него все прекрасно знаю и понимаю. И при чем тут я, и он, и наша жизнь?..»
Но лицо Гино было по-прежнему суровым. Он продолжал:
— Любые усилия, направленные на срыв планов Гитлера и царя Бориса, на ослабление фашистов и их вооруженных сил, — благородное дело, и оно отвечает кровным интересам болгарского и советского народов. Наш с тобой долг, Свобода, как коммунистов…
— Конечно, — согласилась она, — мы должны участвовать в этой борьбе. Я понимаю это, но ты бы мог прочесть мне лекцию о международном положении и завтра. А сегодня…
Она отвернулась. Он снова взял ее за плечи:
— Да, сегодня. Сейчас я скажу тебе то, что ты или запомнишь на всю нашу жизнь, или должна забыть сию же минуту. Я не только коммунист-подпольщик. Я — разведчик Красной Армии.
Она переводит дыхание. Чувствует на плечах потяжелевшие руки Гино.
— Судьба народа Болгарии зависит от мощи Красной Армии. На эту работу меня рекомендовал Центральный Комитет нашей партии… — Он останавливается. Но не отпускает ее: — Это еще не все… Через некоторое время мне предстоит снова вернуться на родину. Ты знаешь обстановку. Там может случиться всякое… Подумай: согласна ты быть женой разведчика?