Выигрыши
Шрифт:
– Привет, – сказал Рауль. – Что-то я не видел тебя весь день.
– Дело в том… Вот идиот, перепутал коридоры. Моя каюта в другой стороне, – сказал Фелипе, медленно поворачиваясь. Свет упал ему в лицо.
– Похоже, ты перегрелся на солнце, – сказал Рауль.
– Ха, ничего подобного, – ответил Фелипе. стараясь говорить сердитым тоном, но это плохо ему удавалось. – В клубе я всегда торчу в бассейне.
– Но в твоем клубе воздух не такой, как в открытом море. Ты хорошо себя чувствуешь?
Рауль подошел к Фелипе и дружески заглянул ему в лицо. «И чего он ко мне приценился», – подумал
– Я уверен, у тебя нет никакого средства от ожогов, разве у твоей мамы… Зайди на минутку, я тебе кое-что дам, помажешься перед сном.
– Не беспокойтесь, – сказал Фелипе, прислонясь плечом к переборке, – кажется, у Бебы есть саполан или какая-то другая гадость.
– Все равно возьми, – настаивал Рауль, отступая, чтобы отворить дверь своей каюты. Он увидел, что Паулы не было, но она оставила свет зажженным. – У меня для тебя есть еще кое-что. Зайди на минутку.
Фелипе, казалось, решил остаться в дверях. Рауль, роясь в несессере, знаком пригласил его войти. Внезапно он понял, что не знает, как побороть эту враждебность обиженного щенка. «Я сам виноват, – подумал он, копаясь в ящике с носками и носовыми платками. – Как он переживает, боже мой». Выпрямляясь, он снова кивнул Фелипе. Фелипе сделал несколько шагов, и только тут Рауль заметил, что он немного качается.
– Я так и подумал, что тебе нехорошо, – сказал Рауль, подвигая ему кресло. Ударом ноги он захлопнул дверь. Потом, понюхав воздух, вдруг расхохотался.
– Так, значит, это солнце из бутылки. А я-то думал, ты в самом деле перегрелся… Но что это за табак? И что за вино? От тебя ужасно разит.
– Подумаешь! – пробормотал Фелипе, борясь с подступающей тошнотой. – Выпил рюмку и выкурил… что тут такого…
– Ну, разумеется, – сказал Рауль. – У меня нет ни малейшего намерения упрекать тебя. Но, знаешь, смесь солнца с таким вином и таким табаком немного опасна. Я мог бы рассказать тебе…
Однако рассказывать ему совсем не хотелось, он предпочитал рассматривать Фелипе, который, побледнев, напряженно глядел в сторону иллюминатора. На миг воцарилось молчание, которое показалось Раулю долгим и полным, а Фелипе – водоворотом красных и синих точек, танцующих перед era глазами.
– Возьми этот крем, – сказал наконец Рауль, вложив ему в руку тюбик. – У тебя, наверно, вся спина обгорела.
Фелипе машинально расстегнул рубашку и оглядел себя. Тошнота проходила, и вместо нее росло злорадное желание промолчать, ничего не сказать о Бобе, о встрече с ним и стакане рома. Ему, только ему принадлежала заслуга в… Фелипе показалось, что губы Рауля чуть дрогнули, и он с удивлением посмотрел на него. Рауль, улыбнувшись, выпрямился.
– Думаю, после этого ты будешь спать спокойно. А теперь бери то, что я обещал. Я всегда выполняю обещанное.
Фелипе взял трубку дрожащими руками. Никогда еще он не видел такой красивой трубки. Рауль, стоя к нему спиной, доставал что-то из кармана пиджака, висевшего в шкафу.
– Английский табак, – сказал он, протягивая ярко раскрашенную коробку. – Не знаю,
– Да, конечно, – сказал Фелипе, восхищенно разглядывая подарок. – Но вы не должны были бы дарить мне такую трубку, слишком она хорошая.
– Именно поэтому я и дарю, – сказал Рауль. – И чтобы ты скорей простил меня.
– Вас…
– Видишь ли, я и сам не знаю, почему так поступил. Мне показалось, что ты еще слишком молод, чтобы участвовать в таком деле. А потом я подумал и пожалел. Ты уж извини меня, Фелипе, и давай будем друзьями.
Тошнота снова медленно подкатывала к горлу, холодный пот выступил на лбу. Фелипе спрятал трубку и табак в карман и, покачнувшись, с усилием выпрямился. Рауль поддержал его.
– Мне… мне надо бы на минутку в туалет… – пробормотал Фелипе.
– Да, конечно, – ответил Рауль, поспешно открывая дверь. Затворив дверь, он сделал несколько шагов по каюте. Послышалось журчание воды в умывальнике. Рауль приблизился к двери в ванную и взялся за ручку. «Бедняжка, чего доброго, ударится головой», – подумал он, но понял, что лжет самому себе, и прикусил губу. Если он откроет дверь и увидит его… Нет, – Фелипе никогда не простит ему такого унижения, разве только… «Нет, еще рано, еще рано», его, наверное, тошнит, пусть лучше остается один, только бы не потерял сознания й не ударился. Ничего он не ударится, глупо лгать самому себе, искать предлога. «А трубка ему очень понравилась, – подумал он, снова принимаясь кружить по каюте. – Но теперь ему станет стыдно, что пришлось идти в мой туалет… И от жгучего стыда он меня всего исцарапает, разве только трубка, только трубка…»
Буэнос-Айрес был обозначен красной точкой, от которой почти параллельно линии побережья тянулась широкая голубая полоса. Входя в столовую, пассажиры могли оценить четкость географической карты, украшенной эмблемой «Маджента стар», где отмечался путь, пройденный «Малькольмом» за день. Улыбаясь со сдержанной гордостью, бармен признался, что нанесение маршрута парохода на карту входит в его обязанности.
– А кто вам сообщает данные? – спросил дон Гало.
– Мне их дает старший офицер, – объяснил бармен. – В молодости я был чертежником и в свободные минуты люблю поработать циркулем и угольником.
Дон Гало сделал знак шоферу, чтобы тот увез кресло-каталку, и исподлобья оглядел бармена.
– А как обстоят дела с тифом? – спросил он в упор.
Бармен заморгал. Но тут появилась безупречная фигура метрдотеля. И сладенькая улыбочка обласкала но очереди всех пассажиров.
– По-видимому, все идет хорошо, сеньор Порриньо, – сказал метрдотель. – По крайней мере я не получал никаких тревожных известии. Ступай в бар, – сказал он своему подчиненному, заметив его желание поторчать в столовой. – Посмотрим, сеньор Порриньо, как вам понравится для начала potage champenois [71] . Он очень вкусный.
71
Грибной суп (франц.).