Выкорчеванная

Новик Наоми

— Я хотела умереть, — произнесла она. — Так хотела. — Она сделала еще один шаркающий шаг и опустилась на колени перед помостом, потянув принца за собой. Он склонил голову, уставившись в пол, но королева смотрела вверх:

— Прости его, — сказала она королю. — Я знаю закон. Я готова. — Марек дернулся, но она крепко держала его руку. — Я королева Польни! — громко произнесла она. — Я готова умереть за свою страну. Но не как предательница.

— Я не предательница, Казимир, — повторила она, вытянув руку в сторону: — Он украл меня. Украл меня!

По

залу пронесся ропот, быстро набирая скорость словно разлив реки. Я устало подняла голову и огляделась, ничего не понимая. Лицо замеченной мною Алёши было хмурым. Голос королевы дрожал, но был достаточно громким, чтобы перекрыть поднявшийся гул.

— Пусть я буду приговорена к смерти из-за скверны, но — Бог свидетель! — я не бросала мужа и детей. Василий со своими солдатами предательски выкрал меня со двора и отвез в Чащу, где привязал меня к дереву.

Глава 22

— Я же тебя предупреждала, — сказала Алёша между звонкими ритмичными ударами молота. Я молча сидела, обняв колени, в углу ее кузницы как раз за выжженным кругом до куда долетали искры. А что тут скажешь? Она предупреждала.

Никому не было дела до того, что принц Василий мог быть осквернен, что заставило его совершить безумный поступок. Никому не было дела до того, что он погиб в Чаще, напитав корни очагового дерева и оставив после себя одинокий скелет. Никому не было дела до того, что во всем виноват бестиарий. Принц Василий выкрал королеву и отдал ее Чаще. Все разозлились так, будто он сделал это вчера, но вместо того, чтобы начать бороться с Чащей, все решили выступить в поход на Росию.

Я уже пыталась объясниться с принцем Мареком. Бесполезная трата времени. Не прошло и пары часов после прощения королевы, а он уже был в казарме, объезжая лошадей, выбирая, какую именно ему взять на войну.

— Ты отправляешься с нами, — безоговорочным тоном заявил мне принц, держа одной рукой повод, а в другой — длинный хлыст, не отрывая взгляда от мелькающих копыт жеребца, которого он гонял по манежу. — Соля утверждает, что ты можешь удвоить силу его заклинаний, а может и больше.

— Нет уж! — ответила я. — Не собираюсь я убивать росиянов! Нужно бороться не с ними, а с Чащей.

— Успеем еще, — легкомысленно сказал Марек. — После того, как захватим восточный берег Ридвы, мы направимся на юг вдоль Яральских гор и окружим Чащу с двух сторон. Хорошо, — обратился он к конюху, передав повод. — Возьмем этого. — Он уверенным движением запястья поймал свисавший кончик хлыста и повернулся ко мне: — Послушай, Нешка… — я стояла не в силах ответить. Как он посмел назвать меня уменьшительным именем? Но он лишь обнял меня за плечи и продолжил как ни в чем не бывало: — Если мы отправим половину армии в твою долину, они сами за нашей спиной переправятся через Ридву и разграбят саму Кралевию. Наверное именно для этого они и объединились с Чащей. Именно этого они и ждут. У Чащи нет армии. Она останется там, где есть, пока мы не разделаемся с Росией.

— Да никто в жизни не объединится с Чащей!

Он пожал плечами:

— Даже если и так, они преднамеренно использовали ее против нас. Думаешь моей матери легче оттого, что этот пёс Василий сдох после того, как обрек ее на этот бесконечный ад? И даже если он был сам до того осквернен, ты должна понять, что это ничего не меняет. Росия не упустит шанс воспользоваться тем, что мы повернули на юг. Мы не можем выступить против Чащи, не позаботившись о флангах. Ты слишком узко мыслишь.

Я вывернулась из его объятий и от его снисходительности.

— И вовсе я не узко мыслю, — возмущенно говорила я Касе, когда мы вместе спешили через двор в кузницу повидаться с Алёшей.

Но та лишь сказала:

— Я же тебя предупреждала. Мрачно, но без упрека. — Сила Чащи не в слепой звериной ненависти. Она умеет мыслить и планировать, преследует собственные цели. Она умеет читать в сердцах людей, чтобы получше их отравить. — Она сняла с наковальни меч и сунула его в холодную воду. Поднялось облако пара как от дыхания какого-нибудь чудища. — Если не было скверны, значит было задействовано что-то еще.

Сидящая рядом со мной Кася подняла голову:

— Значит… значит во мне что-то есть? — невесело спросила она.

Алёша помолчала и посмотрела на мою подругу. Я поняла, что затихла, затаив дыхание. Потом Алёша пожала плечами:

— А разве того, что случилось мало? Тебя освободили, потом освободили королеву, а теперь вся Польня с Росией готовы заполыхать. Мы не можем щадить тех, кого они посылают на войну, — добавила она. — Если станем, они скоро окажутся здесь. Король оголяет страну, и Росия, чтобы нам соответствовать, сделает то же самое. Для все этот год будет скверным — и для победителей, и для проигравших.

— Именно этого, с самого начала, и добивалась Чаща, — сказала Кася.

— Одно из многих. Не сомневаюсь, если бы ей представилась возможность, она бы с удовольствием слопала Агнешку и Саркана, и проглотила бы всю долину за одну ночь, — сказала Алёша. — Но дерево не женщина, у нее не единственное семя. Оно разбрасывает столько, сколько сможет, и надеется, что часть из них взойдет. Эта книга была одним из них. Королева еще одним. Нужно было сразу же выслать ее подальше и тебя вместе с ней. — Она повернулась обратно к горну. — Но теперь уже слишком поздно что-то исправлять.

— Наверное, нам следует сегодня же отправиться домой, — сказала я Касе, стараясь не обращать внимания на тут же вспыхнувшую во мне при этой мыли тоску, эту невольную тягу вернуться. Уговаривая саму себя, я сказала: — Здесь ничего больше сделать нельзя. Поедем домой и поможем выжечь Чащу. Там, по крайней мере, мы сможем собрать по долине сотню человек…

— Сотня человек, — фыркнув, сказала Алёша, обращаясь к собственной наковальне. — Вы с Сарканом, и с сотней человек, я не сомневаюсь, сумеете нанести кое-какой ущерб, но заплатите за каждый дюйм отвоеванной земли. А тем временем Чаща завлекла на берега Ридвы двадцать тысяч человек, чтобы те резали друг друга.