Вымпел мертвых. Балтийские кондотьеры
Шрифт:
Услышав из уст переводчика фразу, некогда произнесенную его императором, Сакураи Кикунозо встрепенулся и с удивлением уставился на русского капитана. Этот человек с непроизносимой фамилией неожиданно для всех появившийся в рядах врагов его страны и приложивший руку ко всем потерям понесенным японским флотом, тем не менее, вызывал у капитана 2-го ранга невольное восхищение. Помимо выдающихся качеств как военного моряка, что наглядно показал недавний бой, он, вдобавок, оказался мастером ведения переговоров. Одной своей последней фразой русскому удалось мгновенно склонить его к принятию столь трудного решения.
– Как жаль,
– Это вряд ли было бы возможно, господин капитан 2-го ранга. Мы никогда не встанем под знамена агрессора. Но те, кто подвергнется нападению, могут рассчитывать на нашу помощь. И раз мы смогли прийти к согласию, прошу дать мне слово, что вы не будете предпринимать попытки уничтожить ваш корабль либо чинить какие-либо препятствия моим людям.
– Даю вам свое слово. – вновь поклонился капитан 2-го ранга Сакураи.
Полностью прекратить поступление воды оказалось невозможно, но водоотливные средства справлялись с откачкой воды, и потому еще через пол часа поданный с одного из угольщиков буксировочный трос натянулся, и вся процессия сдвинулась с места.
Более семи часов заняла буксировка поврежденного корвета к бухте города Ченджу, где он, взятый на буксир многочисленными лодками, спущенными со всех судов, был затащен поближе к мели, где уже сидела "Генбу-Мару". Солнце к этому моменту уже скрылось за горизонтом и потому все работы по избавлению корвета от всего, что было плохо прикручено или не прикручено вообще, приходилось вести при свете немногочисленных фонарей. Часть боеприпасов уже была вытащена на верхнюю палубу еще во время буксировки, но постепенно поднимающийся уровень воды грозил залить сотни столь ценных снарядов, что отодвинуть все работы до утра не представлялось возможным.
Два дня ушли у немногочисленной русской команды на мародерку. Вслед за боеприпасами с набравшего за ночь воды и полностью легшего на песчаную мель "Каймона" первым делом выгрузили уголь, до которого еще не добралась вода, поставив на перегрузку полсотни японских моряков. Уголь был не боевым и потому грузили его в закрома угольщика, что Иениш планировал оставить себе. На него же весь второй день те же моряки перегружали топливо из угольных ям второго угольщика. А пока под боком шла авральная работа по бункеровке, на борту "Каймона" вовсю раздавался не умолкающий лязг и громкие матюги – команда минного крейсера с помощью лома и такой-то матери демонтировала приглянувшиеся их командиру орудия.
Помимо снятых в первый же день пяти скорострелок Норденфельда, одна из которых имела винтовочный калибр и 75 мм десантной пушки Круппа, демонтировать и забрать с собой решили все шесть 120 мм орудий.
Поскольку ворочать многотонные стальные конструкции на небольшой батарейной палубе не было никакой возможности, для начала над орудиями сняли палубный настил и сделав с помощью лебедки из уцелевших мачт подобие крана, разобранные на части орудия грузили на сооруженные из шлюпок и досок плоты которые на буксире парового катера доставляли к "Микава-Мару" оборудованному краном. Само же судно подойти к корвету никак не могло из-за слишком большой осадки.
Трогать же единственное 170 мм орудие не решились по причине его тяжести и монументальности. Моряки лишь сняли
Следом пришла очередь прочего судового имущества, включая шлюпки и паруса, так что вскоре вся палуба "Микава-Мару" оказалась завалена бухтами, ящиками, мешками, свернутыми парусами и прочим добром, не поместившимся в трюм, где находилось инженерное имущество для японской армии.
Изрядно облегченный "Каймон" довольно легко смогли сдернуть с мели и под гудки собравшихся в бухте пароходов, он вскоре вновь лег на дно, но теперь на его борту находился одетый в парадное капитан 2-го ранга Сакураи. Иениш сдержал свое слово, и капитан разделил судьбу своего корабля. Тот же факт, что человеку было суждено выжить и продолжить службу, а малоценный корвет хоть и подняли по окончании войны, но пустили на дрова, уже был вне его компетенции.
Уставшие, но довольные, как обожравшиеся сметаной коты, русские моряки, выстроив трофейные суда в кильватерную колонну, покинули приютившую их гавань утром 4-го октября и без каких-либо проблем прибыли в Шанхай через два дня.
Будучи знакомым с любовью китайцев объегорить всех и вся, Иениш приказал оставить трофейные суда на внешнем рейде вплоть до момента получения полагающихся за призы средств, а сам крейсер провел в порт и вновь пристроил его под боком русского стационера, канонерской лодки "Бобр", сменившей здесь "Разбойника" ушедшего к русским берегам на охрану рубежей.
Слух о возвращении минного крейсера мгновенно разлетелась по порту, и потому, не прошло и часа, как перед трапом появился одетый в дорогой европейский костюм улыбчивый китаец, неплохо владеющий русским языком. Предъявив перстень в качестве опознавания, представитель заказчика был препровожден в кают-компанию, где его с нетерпением ожидали Иениш с Иваном, прибывшим получасом ранее.
– Господин Иениш, господин Иванов, несказанно рад видеть вас в добром здравии. Позвольте представиться, мистер Ван. Можете обращаться ко мне именно так.
– Что же, день добрый, мистер Ван. Прошу присаживаться. – указал на небольшой стул напротив себя Иениш. Кают-компания крейсера могла поразить разве что своими скромными размерами, и потому на роскошные диваны и кресла места в ней не оставалось.
– Покорнейши благодарю. – слегка поклонился китаец, продолжая удерживать на лице располагающую улыбку.
– Хоть я и знаю, что это не в обычаях вашего народа, мистер Ван, но я предлагаю перейти сразу к делу. Время, знаете ли, деньги! И чем больше этого самого времени мы проведем в море, тем больше все мы сможем заработать.
– Золотые слова, господин Иванов! – тут же закивал китаец. – Насколько я понимаю, вы вернулись не с пустыми руками.
– Вы, верно, понимаете, мистер Ван. – вновь взял слово Иениш. – У нас имеется для вас три парохода, с грузами продовольствия, одежды, инструмента и кардифа. В настоящее время они ожидают вашего оценщика на рейде. Хотелось бы поскорее сдать их вам на руки, пока японцы не налетели. Я более чем уверен, что в Шанхае хватает их шпионов, и телеграмма о нашем появлении уже ушла адресату на японских берегах.