Вымпел мертвых. Балтийские наблюдатели

Буланов Константин Николаевич

Одновременно с выдвижением европейских сил, начали свое наступление на Пекин ихэтуани. Продвигаясь вдоль железнодорожного полотна, они то и дело вынуждали отступать сильно уступающие им в количестве отряды правительственных войск, а также не забывали, как разбирать часть рельс, так и приводить в негодность инфраструктуру попадающихся по пути станций.

Впрочем, увидеть собственными глазами произведенные разрушения, ни вице-адмиралу Сеймуру, возглавившему новый сводный отряд колониальных держав, ни кому-либо из вошедших в него матросов, было не суждено. Точно так же как и предыдущий отряд, они не стали организовывать высадку в порту, а двинулись вверх по Пейхо. Разница состояла лишь в том, что место беззащитных барж заняли все имевшиеся в наличии канонерские лодки, кои под прикрытием тройки контрминоносцев устремились к устью реки с первыми лучами солнца 24 марта 1900 года. Вот только история уже много лет как встала на иные рельсы и потому не могла повториться.

Несмотря на отсутствие русских канонерок, что в иной истории приняли на себя основной удар орудий китайских фортов, выдвинувшийся к Тангку отряд нельзя было назвать слабым или малочисленным. Так ныне не удалось остаться в стороне японским кораблям и американскому старичку "Монокаси". Естественно,

заменить в полной мере "Бобр", "Гиляк" и "Кореец" они не могли, но внести свой вклад в общее дело были способны. Ведь, по сути, сейчас они не собирались вести бой. А вот от доставки своих национальных десантных партий на китайский берег отвертеться их капитанам виделось невозможным, если они хотели поучаствовать в дележе пирога.

Шедший головным под флагом командующего Китайской станцией вице-адмирала Сеймура "Альжерин", не встречая каких-либо препятствий, втянулся в устье реки, но стоило ему поравняться с северной оконечностью Северного форта, как под носом бронепалубного авизо вздыбился фонтан до безобразия грязной и вонючей воды, ставший результатом подрыва гальваноударной мины, что минувшей ночью вместе с товарками оказалась выставлена в линии, протянувшейся от одного берега реки до другого. В очередной раз не решившись полагаться в столь тонком деле, как грамотное развязывание войны, на купленного с потрохами коменданта крепости Таку - Ло Юнгуаня, Николай Николаевич, пребывавший вместе с Георгием Федоровичем на "Добыче", по окончанию встречи флагманов колониальных держав поспешил озаботиться, как отправкой сообщения китайцам о готовящемся на ближайшее утро морском десанте, целью которого было назначено взятие фортов, так и организацией минных постановок, благо имелось кому и что ставить. Он бы с удовольствием отправил вместе с отрядом канонерок оба находящихся по его командованием пограничных крейсера, дабы те открыли огонь по китайским фортам сразу после подрыва флагмана, чтобы наверняка гарантировать начало артиллерийского противостояния. Вот только подобный шаг выглядел бы слишком подозрительным в свете объявленного командиром "Корейца" капитаном 2-го ранга Сильманом неучастии Российского Императорского Флота в грядущем действии. Впрочем, все опасения отставного капитана 1-го ранга оказались напрасны. Все нужные ниточки оказались потянуты вовремя, и над водной гладью русла реки Пейхо раздался оглушительный рев десятков орудий.

К сожалению, как это часто бывало в Империи Цин, результат действия военных не оправдал затраченных средств и оказался далек от совершенства. Ни современные скорострельные орудия, ни имеющиеся дальномеры, ни знакомая до последнего метра береговая линия, не позволили китайским артиллеристам в первые же минуты боя нанести сколь-либо серьезные повреждения кораблям колониальных держав. Из девяти современных скорострельных орудий Армстронга и Круппа, что имели возможность вести огонь по начавшему разваливаться строю, первый точный выстрел оказался произведен лишь спустя четыре минуты с подрыва английского корабля. Да и то пришелся он в севший на мель из-за затоплений носовых отсеков "Альжерин". Прочие же, словно игнорируя малые дистанции боя - от четырех до двенадцати кабельтов, лишь впустую раскидывали снаряды, глуша ни в чем не повинную рыбешку. Спасали китайских артиллеристов пока только полнейшая неготовность моряков канонерских лодок к бою, да скученность, мешавшая маневрированию. Так, шедшая в кильватере английского авизо старая знакомая - японская канонерка "Акаги", не имея возможности развернуться, была вынуждена обойти садящийся носом флагман и пройти по минной линии. По счастливой случайности ей удалось проскочить мимо двух соседствующих мин, не задев ни одного из рожков, но теперь она оказывалась отрезанной от остального отряда. Следовавшие за ней немецкая и французская канонерки начали отворачивать через левый борт, но из-за несогласованности действий столкнулись, отчего "Илтис" получил пробоину в корме и начал через нее принимать воду в румпельное отделение. Естественно при этом оба корабля заметно потеряли в скорости и долгое время представляли собой весьма лакомую цель, но попали под сосредоточенный огонь, лишь когда смогли расцепиться. В результате "Леон" была вынуждена отползать от ставшего столь негостеприимным берега задним ходом, а скособочившаяся от принятой на борт воды "Илтис", управляясь лишь работой машин из-за отказа рулевого управления, подошла столь близко к Южному форту, что промазать по ней оказалось попросту невозможно. Что, собственно и не замедлило произойти - германское железо принялось с ожесточением рвать сталь немецкой канонерской лодки и тела ее моряков. Три скорострельных 120-мм, два 150-мм и одна старенькая казнозарядная 22-калиберная шестидюймовка Круппа буквально засыпали детище верфи Шихау снарядами, получая в ответ лишь редкие снаряды из единственного носового 88-мм орудия. В другой истории эта канонерка пережила 16 попаданий, сохранив, как ход, так и боеспособность. Нынче же, в свете дня, снаряды все чаще стали ложиться не в верхние надстройки и трубы, а в корпус и верхнюю палубу. На сей раз именно ей, а не "Гиляку", предстояло познать, что может натворить крупнокалиберный снаряд, взорвавшийся в бомбовом погребе. Лишь фактор наличия исключительно унитарных снарядов спас канонерку от немедленной гибели, но судьба корабля оказалась уже предопределена. Произошедший в погребе подрыв пары десятков 88-мм снарядов вслед за влетевшим туда шестидюймовым, проделал столь громадную пробоину в днище корабля, что спустя всего пару минут он лег на дно, не успев толком отползти подальше от терзавших его стальное тело орудий Южного форта. Получив впоследствии еще свыше полусотни попаданий "Илтис" практически полностью выгорела там, куда не успела пробраться вода.

Не менее удручающее положение оказалось у "Альжерина". Причем если над "Илтисом" поработали орудия господина Круппа, то над превращением в груду полыхающего железа английского корабля трудились скорострельные орудия Армстронга, составлявшие основную силу Северного форта. Что это было - насмешка судьбы или простое совпадение, так и осталось загадкой мироздания, не повлиявшей на конечный результат. Оба корабля оказались столь сильно повреждены, что их восстановление могло затянуться не многие месяцы, если оно вообще было целесообразным.

А вот замыкавшие строй контрминоносцы и древняя колесная "Монокаси" отделались легким испугом. Лишь в начале боя в их сторону было выпущено полтора десятка снарядов, упавших с большим недолетом, после чего наименее

ценные корабли сборной эскадры оставили в покое. Судьба же прорвавшейся мимо фортов и мин "Акаги" в конечном итоге оказалась куда более кровавой - из ее экипажа не выжил никто. Так, стоило японской канонерки преодолеть поворот реки, скрывший ее от огня орудий Северного форта, как ей в нос вышла обильно пыхтящая черным угольным дымом старая деревянная паровая шхуна, врезавшаяся в канонерку менее чем через минуту, несмотря на два полученных попадания из носового 120-мм орудия. При этом полученные шхуной повреждения оказались фатальными, но дело свое она выполнила на все 100%. С залитого кровью борта сцепившейся с канонеркой шхуны повалил поток вооруженных мечами, топорами и тесаками ихэтуаней, что мгновенно врубились в не ожидавших абордажа японских моряков. В результате получасового противостояния, в течение которого к канонерке успели подойти еще два нагруженных повстанцами сайпана, "Акаги" в очередной раз в своей карьере сменила флаг, став первым и единственным кораблем ихэтуаней. Весь японский экипаж оказался вырезан до последнего матроса, а сама потерявшая управление канонерка вылетела на песчаную отмель. Но и праздновавшим победу повстанцам пришлось изрядно умыться кровью - не менее трех сотен их соратников остались лежать на палубе канонерки, покачивались лицом вниз на волнах бегущей в море Пейхо, или ушли на дно реки вместе с погибшей шхуной. Как уже не единожды было сказано - полагаться на что-либо или кого-либо одного в столь ответственном деле разжигания войны Протопопов не собирался. А имевшие в прошлом быть беседы с Иваном Ивановичем изрядно способствовали расширению фантазии отставного офицера в деле всевозможных каверз должных способствовать успеху в бою.

Но куда более значимые события произошли в ночь после разгрома отряда канонерок. На сей раз свои тридцать серебренников отработали китайские моряки. От которых, впрочем, всего и требовалось, что выйти в море и, пройдя парами минных кораблей с обеих сторон международной эскадры, опустошить в их сторону свои минные аппараты. При этом даже было не обязательно приближаться на дистанцию действия самоходных мин.

По получению условленного радиосигнала находившийся в десяти милях мористее "Пограничника" китобойный катамаран "Лейтенант Дыдымов" принялся гудеть блоками крана, отпуская в воду небольшой кораблик, которому было суждено переоткрыть новую страницу в практике ведения морского боя. К этому времени многие уже успели позабыть судьбу парового корвета северян "Хаусатоник" времен Гражданской войны в САСШ. Тем не менее, факт оставался фактом - небольшая подводная лодка смогла пустить на дно полноценный артиллерийский корабль с помощью минного вооружения. Нынче же и вооруженные шагнуло далеко вперед и мускульную силу людей заменили электродвигатели. Оставалось лишь понять, насколько смертоносным окажется подводный миноносец N150, проверив его, так сказать, в реальных боевых условиях. И естественно, здесь не обошлось без господина Керна. Пусть в силу сложившихся обстоятельств он не смог стать капитаном первой полноценной подводной лодки, которой предстояло пройти крещение огнем и водой, должность штурмана и по совместительству минного офицера он себе зарезервировал без проблем. Все же собранная с сохранением максимально возможной тайны первая отечественная подводная лодка с двигателем внутреннего сгорания не была сдана флоту и оставалась собственностью Невского завода для чего на ней не были установлены заряжаемые изнутри минные аппараты. Зато применение внешних минных аппаратов конструкции Джевецкого позволяли использовать не принятые в отечественном флоте 381-мм мины, а аналогичные стоявшим на вооружении китайских контрминоносцев 356-мм изделия господина Шварцкопфа. Пара которых и ожидали своего звездного часа, будучи закрепленными по бортам подводной лодки.

Место, где располагался "Центурион" - флагманский броненосец английского флота на Китайской станции, было досконально изучено вдоль и поперек еще во времена вынужденного бездействия. Нынче же, будучи изрядно подсвеченным огнями прожекторов с русских кораблей, лучи которых принялись шарить по морю в строго указанное время, закованный в броню боец линии оказался всего в каких-то трех кабельтовых от застывшей на перескопной глубине подводной лодки.

Быстро подсчитав курс и перекрестившись, Керн пустил к перископу командира корабля, и стоило тому дать команду "Пли!", две покоившиеся снаружи торпеды устремились к борту броненосца - тому не помогли даже конструктивные недостатки, что самих торпед, что минных аппаратов Джевецкого.

Раздавшиеся над водной гладью два глухих взрыва стали сигналом для последнего акта первой пьесы начавшегося противостояния. Еще два взрыва с интервалом в минуту разнеслись в пространстве и на обоих русских крейсерах 2-го ранга принялись отбивать водную тревогу. Впрочем, к утру стало ясно, что отстоять свой корабль у водной стихии не удалось, как английским, так и русским морякам. Что "Центурион", что "Забияка" с "Разбойником", ныне покоились на дне Печилийского залива. Разница состояла лишь в том, что вместе с английским кораблем в царство Нептуна отправились две с половиной сотни душ, не успевших выбраться из внутренних отсеков стального исполина, а вот русские обошлись без человеческих жертв - лишь двоим матросам получившим переломы при поспешной эвакуации пришлось оказывать помощь медикам канонерок "Кореец" и "Маньчжур", что наряду с "Добычей" приняли на борт экипажи погибших крейсеров. Поначалу моряки не пострадавших кораблей предполагали, что оба не обнаруженных по утру пограничных крейсера русских также пошли на дно. Но последующие события показали ошибочность данной теории.

Вот теперь, после столь коварного нападения можно было предъявлять претензии, не только китайским генералам, но и адмиралам, чьи корабли уже были блокированы русской эскадрой. Лишь на долю "Хай-Ци" находившемуся близ Таку, пришлось внимание пары канонерок - с первыми лучами солнца "Кореец" и "Маньчжур", снявшись с якоря, пошли на сближение с китайским крейсером. К тому моменту, как очухались все остальные, на "Хай-Ци" уже был спущен флаг Империи Цин, чему немало способствовали как послание командира "Корейца" так и четыре восьмидюймовки смотревших с канонерок прямиком в борт заякоренного китайского корабля. И если в открытом противостоянии бронепалубный крейсер 2-го ранга еще имел неплохие шансы избить обе русских канонерки, то в сложившейся ситуации, когда противник подошел на дистанцию пистолетного выстрела и уже навел на тебя четыре заряженных тяжелых орудия, а ты абсолютно не готов к бою, дергаться было поздно. Тем более что за спиной русских уже виднелись приближающиеся корабли прочих европейских держав жаждущих отмщения.