Выползина
Шрифт:
Зажгли общее освещение в вагоне и купе. Фёдора болезненно ярко полоснуло светом по глазам, будто вспышкой электросварки. После дикого вопля проводницы и хриплого ругательства бригадира, ему стало плохо от жуткого вида жёлтой, вспученной пены на синюшных губах несчастного толстяка, что лежал неподвижно со стеклянными выпученными глазами. Фёдор развернулся в сторону коридорных окон, отвалился лбом к прохладному пластику, под которым пряталось расписание движения поезда. Заскрежетали, зашипели милицейские рации, уточняя причину истерических воплей наряда.
Через полчаса Фёдора уже расспрашивал в купе юный прыщавый лейтенантик в помятой форме, быстро чирикал по бумажке шариковой ручкой, записывал его медлительные и невразумительные ответы.
– …д-двое, в тёмном, лиц не разглядел… Часа в четыре ночи… – мямлил Фёдор. – В-вышел за кипятком и заметил… Потом следы…
– Двое, свидетель? Вы точно разглядели? Може, было три али один? Точно было двое? – переспрашивал лейтенантик.
– Двое, – тупо повторил Фёдор, сознание будто прояснилось, вспомнились до мелочей тёмные фигуры у дверей купе номер «шесть». – Один был в натянутой по уши лыжной шапочке, другой – коротко стриженый. Под Керенского 20 …
20
Керенский Александр Федорович (1881-1970гг.) – российский государственный и политический деятель, министр, председатель Временного правительства (1917 г.).
– Под кого?! – удивился лейтенантик.
– Не важно, – просипел Фёдор.
– Сами ж говорили: было темно… Мелькали огни… Как же вы рассмотрели стрижку издалека?!
– Зрение обострилось от страха … А сейчас будто сознание прояснилось, – признался Фёдор. – Будто при вспышке фотоаппарата. Вот и запомнил.
Как главный свидетель, он расписался под протоколом, забрал со столика свой смешной, для данных обстоятельств, читательский билет. Как только назойливый и нудный лейтенантик удалился, оставил его в покое, выскочив в коридор на командный призыв начальства, Фёдор с изумлением огляделся. Следов присутствия попутчицы в купе не обнаружил. Вместе с брюнеткой исчезла его дорожная сумка, пухлый от сложенной теплой куртки и плаща клеенчатый баул и его джинсовая верхняя куртка. На дворе – октябрь, совсем не тепло. По сводкам погоды, Петербург завесило холодными дождями и усыпало «мокрым снегом». Фёдора всегда удивляли подобные сообщения в новостях. Разве может снег при дожде быть сухим, а не мокрым? На выходные синоптики обещали похолодание до минус трёх.
Растерянный Фёдор пересмотрел багажные отделения в купе, легонько пнул под столом клеёнчатую сумку попутчицы, чуть меньшего размера, с меньшим содержимым по объёму, чем его такой же «челночный» баул с плащом и тёплой курткой, открывать не стал, расстроился, отказываясь что-либо понимать. Похоже, эта брюнетистая гнусь перепутала их сумки. Так он и задремал, сидя, переутомлённый бурными событиями ночи, отвалившись спиной в уголок между отодвинутой дверцей купе и стенкой. Разбудили его вполне вежливо, деликатно потрепали по плечу. Над ним склонился в милицейском кителе пожилой лейтенант, но с большими звёздами на погонах. Так, во всяком случае, показалось Фёдору со сна в замутнённом сознании. Пожилой напоминал доброго и усталого актера Басилашвили. Он печально и участливо созерцал Фёдора круглыми глазами, покрасневшими от недосыпа и беспокойной старости, прокашлялся с нутряными хрипами заядлого курильщика:
– Гражданин Ипатьев, вам придётся сойти на станции Бологое, помочь в расследовании, по горячим, та сазать, следам.
– Уж-же г-гражданин? – заикаясь, прошептал Фёдор. Пожилой не обратил внимания на его реплику. Он тяжело присел напротив, принялся рассуждать, спокойным, отеческим тоном со своей характерной присказкой «та сазать»:
– Что мы имеем на данный момент, та сазать… Нашими сотрудниками… с вашей помощью, обнаружены в купе номер «шесть» два трупа. По предварительной версии: отравление газом неизвестного свойства. Экспертиза установит природу отравляющего вещества, что привело к смертельному исходу двух человек. Мужчина и женщина, примерно, сорока – сорока пяти лет обои. Личности устанавливаются. Документы имеются. Одевайтесь, гражданин Ипатьев. Скоро станция.
Лейтенант с большими звёздами на погонах вышел из купе, но мимо него скользнул ужом и уселся напротив прыщавый лейтенантик с маленькими звёздочками на погонах. Не подумайте, что усталый и сонный Фёдор придуривался. Именно так в его замутнённом сознании всё и выглядело в ту кошмарную ночь, как дурной сон и жуткое наваждение.
– Ну? – сказал лейтенантик.
– О чём «ну»?
– Вам было приказано: одевайтесь, гражданин Ипатьев. Станция Бологое через три минуты.
– Опять гражданин? – обречённо вздохнул Фёдор, вытащил из-под столика клетчатый баул своей бывшей попутчицы. Снова, для верности, убедился, что чужая «челночная» сумка, была, как и у него, но чуть меньшего объёма. Не может такого быть, чтоб бурная брюнетка перепутала багаж!
Фёдор распустил замок-молнию, деловито порылся в чужой сумке, будто разыскивал что-то, перебрал женское барахло: платочки, кухонные полотенчики в целлофановой упаковке и мелочь, типа, косметики, коробочки с парфюмерией и, похоже, подарочные сувениры. Вскрыл плотный, чёрный, полиэтиленовый пакет, заклеенный скотчем, внутри вскрыл ещё один из плотной бумаги, так же смело оторвав полоски скотча. Обнаружил коробочки с сувенирами. Сначала расстроился. Но тут заметил, что его слегка развеселило, но не сильно обрадовало такому обмену: за спиной лейтенанта на спальном месте у окошка лежал пушистый комок смятой песцовой шубки попутчицы. На всякий случай, Фёдор ещё раз приподнял обе постели, приподнял и лейтенанта, заглянул в багажные отделения под сидениями, в надежде, что найдётся его спортивная сумка на «молниях», его клетчатый баул и джинсовая куртка с паспортом и деньгами. Пустоту под местом, где присел лейтенант, Фёдор высматривал особенно долго и тупо, словно размышляя, отчего там так пусто и неуютно.
– Чо? – спросил лейтенантик с прыщиками на щеках юношеского недомогания, выглянул из-под мышки пассажира.
– Ни – че – го, – грустно ответил Фёдор. – Пус – то – та.
Брюнетисто-блондинистая тварь удрала со всеми его вещами. Пришлось забирать сумку попутчицы, надевать её шубу, что вызвало у лейтенанта немой восторг.
– Ах, блин, а косил под капитана! – возмутился он. – Транс-с-свистит, что ли?!
– Не свистит, но – дилер 21 , – нашёл в себе силы пошутить Фёдор.
21
Дилер от англ. – dealer – торговец.
– Киллер?! – откачнулся лейтенантик к двери, в готовности бежать за подмогой.
– Дилер, дубина, – коммерсант!
Этот набор слов стал для лейтенантика непреодолимым для восприятия.
– Дилер. Дубина. Коммерсант, – задумчиво повторил он, туго размышляя над сложными определениями. Похоже, его достали из очень глубокого сна или из дальней провинции.
Поезд начал замедлять ход.
– А-а-а! Так шутишь?! – сообразил, наконец, лейтенантик, тут же нахмурился, покраснел всеми юношескими прыщами на впалых щеках. – А за дубину, – он погрозил мальчишечьим кулачком, – да ещё при исполнении… нарвётесь на трое суток, гражданин.
– И с уток получу, и с индюков, – обречённо вздохнул Фёдор. – Выходим, лейт, в открытый космос! А то я тут задыхаюсь…
Дознание
Задержанного привели в станционное отделение милиции. В неухоженном помещении пахло тухлыми пищевыми отходами и кирзовыми сапогами, что провоняли немытыми ногами и нестиранными портянками в армейских казармах времён срочной службы. По синим, крашеным, как в общественном туалете, стенам висели плакаты «пожарных расчётов», «их разыскивает милиция» и тому подобное. Само помещение скудно освещалось жёлтой лампочкой под потолком, что светилась как одуванчик в сигаретно-папиросном тумане. Ярким конусом света настольной лампы у письменного стола перечёркивалось пространство между зарешёченными окнами.