Выпускной. В плену боли
Шрифт:
– Возбудилась, Чебрец? – портит он всё, и я тут же взглядом в него стреляю, выражающим попытку показать презрение. Надеюсь, получилось. Потому что я скорее умру, чем скажу ему, что он чертовски прав.
– Не надо собственные комплексы переносить на окружающих тебя людей. Это только куклы вроде Милены способны возбуждаться по щелчку пальцев, а нормальным людям требуется время.
– Охо-хо, какие мы, нормальные люди. И сколько тебе нужно времени? – проводит он жёсткими пальцами по талии. От копчика до лопаток, вызывая
– Давай, скажи, что мне нужна сарайка и визг свиней…
Демьян вскидывает брови, метнув взгляд в Рязанцева, что рассматривает нас с особенным интересом, пока завуч пытается поставить его на место вместе с партнёршей.
Демьян возвращает взгляд ко мне.
– Ну, и у кого из нас комплексы?
– Так! Дети. Встали в стойку, музыка через три, два, один.
Громкий звук входит в меня гладко, как по маслу, и я надеюсь, что он выбьет мысли о местах, где наши тела соприкасаются. Но всё, что я могу – это через раз дышать, пока Демьян ведёт меня в танце, кружит, не даёт оступиться. Ровно перебирает ногами, ни разу не запнувшись. Ни разу не оторвав взгляд от моего лица. Демон, не иначе. Гипнотизирует, заманивает, душу крадёт.
Надо ведь следить. Чтобы не врезаться ни в кого, а я только слежу, чтобы мои губы к его не примагнитились. Думаю, вызвать шок одноклассников – это одно, а вот остановку сердца – это другое. Мы просто кружимся снова и снова, а я пытаюсь не съехать с реальности, каждый раз себе напоминаю, что мы тут не одни, что сотни глаз смотрят на нас. Нет ничего хуже, чем проявлять чувства на людях, потому что скорее всего все над тобой посмеются. Но ведь никто не видит, что творится внутри. Как мурашки танцуют ламбаду там, где наши животы соприкасаются, где ноги то и дело задевают друг друга, где его наглый палец рисует узоры на моих лопатках. Никто. Только я. Чувствую, живу, умираю.
– Всё ещё не возбуждена? – хрипло интересуется Демьян, заворачивая меня в очередном па, а я головой качаю, признаваясь шёпотом.
– Ни сколько.
– Врунья.
– Придурок, – наконец, тормозит музыка, а мы вместе с ней. Ладони, что ещё соединены, покрыты капельками пота, одна такая стекает по виску. Я тут же отворачиваюсь и иду к Грише, который сидит с каменным лицом.
Милены давно нет в зале. Наверное, готовится к очередной сцене истерики.
– Я думал, он тебе не нравится.
– Он и не нравится, не придумывай, – отвечаю, беру рюкзак. Он отвезёт меня?
– Не езди больше с ним.
– Вчера я получила шлангом по заднице, предлагаешь нарваться снова?
– Предлагаю выйти за меня замуж и переехать ко мне! – шипит неожиданно резко Гриша, который раньше и голоса-то не повышал. По телу мороз расползается.
– Да что с тобой? Это просто танец.
– Танец? У меня ощущение было, что вы там прямо при всех
– Нет! Мы просто танцевали!
– Ася! – слышу окрик Демьяна, который уже на выходе из актового зала. – Я в машине.
Вот так. При всех. Раньше он не то, чтобы стеснялся, но не афишировал, а теперь. Что изменилось теперь?
– Не садись с ним в машину.
– А кто меня отвезёт? Твой дядя? Почему ты не хочешь, чтобы я садилась в вашу машину?
– Потому что!
– Замечательный ответ, Гриш. Мне домой надо. А автобус, как ты помнишь, ждать целый час.
– Не садись к нему в машину.
– Да что будет-то?
– Ничего, – хватает Гриша свой рюкзак и уходит, оставляя меня одну. Наверное, впервые за несколько лет нашей вынужденной дружбы. Я не побегу за ним. Вечером позвоню, и мы всё обсудим. И точно не будет ничего страшного, если я сяду к Демьяну в машину. Я всегда с ним езжу. И даже отец не переживает. Чего вдруг Грише переживать?
Я выхожу из школы и сразу замечаю чёрную зверюгу Демьяна. Возле него стоит свита, но она как-то быстро рассасывается. Сам он садится в машину, кивая мне. Я сбегаю по ступеням и сразу открываю заднюю дверь. Вернее, пытаюсь. Заперта.
– Ты опять?
– Спереди иди садись.
– Я всегда сзади езжу.
– А сегодня сядешь спереди. Чебрец, не беси, ехать надо.
Ладно, в конце концов какая разница, где ехать?
Обхожу машину, нажимаю ручку и вдруг чувствую жжение в области затылка. Гриша. Он стоит возле машины своего дяди и упрямо смотрит на меня. Словно предостерегает. Я плечами пожимаю… Никогда не понимала, почему они не могут отвозить меня в школу, но на мои вопросы никто так и не дал вразумительного ответа. Так что.
В машине рядом с Демьяном меня буквально обволакивает его запахом, его давящей энергетикой, что путами обматывает моё тело. Я сглатываю, собирая руки на рюкзаке, не зная, куда их ещё деть.
– Да, расслабься, – забирает Демьян рюкзак и кидает назад, вдруг руку мою в свою берёт и пальцы переплетает. Сказать, что я удивлена, да даже больше! В шоке. Двигаться не могу. Дышать не могу.
– Сложно расслабиться, когда ты вдруг меняешь линию поведения и начинаешь делать вид, что хороший.
– Я? Мне зачем вообще делать вид? Я такой, какой есть. Ты сама сказала. И я не хороший. По крайней мере в отношении тебя мои мысли далеки от хороших, Хочешь, расскажу?
Бёдра стискиваются сами собой, низ живота влажным пламенем обжигает, а язык пытается хоть как-то смочить иссушенные губы.
Ну, собственно. Не думаю, что его фантазии могут мне навредить. Не уверена, что хоть что-то из них дам воплотить. Но послушать интересно.
– Хочу, – шепчу, а Демьян вдруг резко разворачивается и съезжает с трассы на проселочную дорогу, где тормозит машину, спрятав её за кустами.