Вырваться из плена
Шрифт:
Улучив момент, пока он отвлекается на ее ответ, хватаю сумочку и выбегаю в спасительную открытую дверь на улицу.
Я больше не вернусь туда. Не вернусь.
Пытаюсь привести дыхание в порядок, но шаг не замедляю, желая оказаться как можно дальше от этого места. Прижимая сумку к груди, оборачиваюсь проверить, не идет ли он за мной. Сдается мне, он трус и при людях ничего со мной не сделает, но все же осторожность не помешает.
Не хочу ехать домой в таком состоянии. Мне нужно успокоиться. Я просто иду по заполненным улицам, куда глаза глядят, пока не оказываюсь около музыкального
Не знаю, сколько я так сижу, но музыка постепенно успокаивает меня.
Погруженная в свои мысли, не сразу замечаю, как рядом со мной останавливается худощавый веснушчатый паренек. Только когда он протягивает руку в мою сторону, я вздрагиваю и поднимаю на него глаза.
— Извините. Я не хотел вас напугать. Это просто флаер, — в его руке развивается от ветра яркая листовка. — В следующие выходные в новом музыкальном баре состоится трибьют-концерт, посвященный творчеству Шадэ. Играть будет молодая, но уже известная группа «Адам и Ева». Приходите. Вам понравится, — не опуская руку, поясняет он.
— Ладно. Спасибо, — беру у него флаер, заставляя себя улыбнуться. Может быть, в следующей жизни…
Интересно, каково было бы пойти на подобное мероприятие с Андреем? Слушать музыку, танцевать, зная, что в толпе никто не обидит тебя. Очень живо представляю себе это — вот Андрей окружает меня собой, закрывая от других людей, чтобы никто случайно не толкнул меня. И можно не думать ни о чем…
Воздух тяжелеет, наполняясь вечерней истомой. Мне все же пора собираться домой.
И нужно начинать искать новую работу. Желательно исключительно с женским коллективом. Может быть, попробовать устроиться в ту парикмахерскую, мимо которой я водила Лизу в школу? Ее хозяйка знает меня и всегда была очень приветлива к нам. В том районе улицы такие же уютные, как здесь, много зелени и небольших коттеджей, поэтому мы ходили до школы всегда пешком. Однажды, когда мы шли мимо большой витрины, Лиза увидела за стеклом сидящую на низком подоконнике белую болонку, которая с интересом разглядывала улицу. Мы остановились посмотреть на нее, и тогда парикмахер открыла дверь и выпустила собачку на улицу, чтобы девочка могла ее погладить.
Мы разговорились с ней, и она сказала, что является хозяйкой парикмахерской и всегда берет с собой Жужу на работу, чтобы та не скучала дома в одиночестве. Потом речь зашла о маме Лизы. Тогда эта милая женщина предложила подстричь Лизу совершенно бесплатно, приговаривая, что она всегда может заходить в гости к Жужу. С того дня это стало маленьким ритуалом — по дороге в школу заглянуть в парикмахерскую. Это было такое милое зрелище — видеть как маленькая белокурая девочка и белая болоночка приветствуют друг друга. Жужу только стоило завидеть нас в начале улицы, она начинала подпрыгивать от нетерпения на подоконнике и скрести лапками по стеклу. И тогда Лиза стала понемногу оживать. С каждым днем она все больше улыбалась. Только по вечерам, когда я ее укладывала спать, она начинала грустить. Однажды она сказала мне: «Я иногда лежу и подолгу не могу заснуть. Мне так грустно без мамы. Мне кажется, что она сейчас
А еще Лиза оживлялась, когда в гости приезжала бабушка с области. Просто чудесная женщина. Она за короткий срок и мне стала как бабушка.
«Агния, ты почаще обнимай Лизу. Когда укладываешь ее спать, посиди с ней, погладь по ножке, по ручке. Это очень важно», как-то сказала она мне.
Сама я по характеру не тот человек, который первым будет обниматься. В нашей семье это не особо практиковалось. Наверное, поэтому ласковые прикосновения Андрея были для меня вдвойне необычным, очень волнительным опытом.
Опять мои мысли возвращаются к Андрею, о чем бы я ни думала до этого. Мне нужно сосредоточиться на реальных делах. На поиске работы.
И как мне сказать маме, почему я больше не буду работать в клинике? Я не хочу говорить на эту тему. Не хочу, чтобы она расстраивалась. Это все давит на меня. Хорошо, что мама уехала на пару дней к бабушке.
Единственное, что могло бы меня сейчас утешить, это руки Андрея. Его теплые объятия. У меня было достаточно времени отдышаться, обдумать все, что произошло со мной за последние пару недель. Теперь я понимаю, что была несправедлива в своих суждениях об Андрее. Мне хочется верить своим глазам и сердцу, а не словам других людей.
Мне хочется доверять ему. В доверии нет полумер. Ты либо не доверяешь человеку, либо доверяешь. Полностью, безо всяких «но». Иначе, это уже не доверие.
Пока я бродила днем по городу, хотела позвонить ему, но телефон, как назло, разрядился. Интересно, не будет ли поздно, если я позвоню ему сейчас, когда приду домой и заряжу его?
Полностью погрузившись в свои мысли, подхожу к дому. Обычно я всегда обращаю внимание на окружающую меня обстановку, но не сегодня. Не тогда, когда перед моими глазами встает добрая улыбка Андрея. Несмотря на все, что произошло сегодня, на мои воспоминания о Лизе, все равно мысли возвращаются к нему одному.
До двери подъезда мне дойти не суждено. Не успеваю опомниться, когда кто-то бесшумный подкрадывается сзади и надевает на мою голову мешок из грубой ткани.
Нет! Только не это! Пытаюсь бороться, но сильные руки крепко удерживают меня. В следующую секунду я чувствую укол в плечо. Хочу закричать, позвать на помощь, но мое сознание уже медленно затуманивается, горло немеет, а реальность все больше ускользает, превращаясь в черное пятно забвения.
Мне не вырваться. Не вырваться.
12
12
Чили
— Стоп! Я узнаю его! — тычу пальцем в планшет. — Нет! Нет! — я чувствую, как мои легкие сдавливает от адской боли, глядя на то, как Агнешку запихивают в тонированный микроавтобус два крупных мужика, одетых во все черное. Когда один из них поворачивается, чтобы осмотреть пустую улицу на предмет свидетелей, в камеру попадает его лицо.
— Наглые уроды, — Илья наклоняется ближе к экрану. — Они даже не надели маски. Кажется, я тоже узнаю этого типа.