Высокая цитадель
Шрифт:
— У меня швейцарская механическая машинка. Хотите? Она там, в убежище, в кармане моего пальто.
О'Хара поблагодарил его и, показав рукой на наблюдательные посты противника, сказал:
— Мне кажется, что сегодня они на мосту ничего предпринимать не будут. Я собираюсь сходить в лагерь. Мне нужны бочки с керосином. Если здесь что-нибудь случится в мое отсутствие и эти негодяи переберутся каким-то образом на эту сторону, рассредоточивайтесь. Агиляр, Бенедетта и Дженнифер пусть идут к руднику, а не к лагерю, причем пусть держатся в стороне от
Армстронг кивнул, но высказал свои соображения:
— У меня есть идея. Мы их задержим у лагеря, чтобы остальные успели добраться до рудника.
— Правильно. Вы тут без меня командуйте, действуйте по обстоятельствам.
Он поднялся к убежищу, нашел профессорское пальто, пошарил в карманах. Бенедетта улыбнулась ему.
— Обед готов.
— Я буду через несколько минут, — сказал он и спустился к озерку с бритвой в руках.
Агиляр, зябко кутаясь в пальто, проводил О'Хару глазами и сказал:
— Странный человек. Он вроде борец по натуре, но слишком холоден, как бы отрешен от всего. Кажется, будто у него в жилах не кровь, а вода.
Бенедетта, наклонив голову, усиленно занималась жарким.
— Наверное, ему пришлось много страдать в жизни, — сказала она.
Агиляр улыбнулся, видя как Бенедетта отворачивает лицо.
— Ты говорила, что он попал в плен в Корее?
Она кивнула.
— Тогда действительно ему пришлось много пережить, — согласился Агиляр. — Может быть, не столько физически, сколько морально. Ты говорила с ним об этом?
— Он не любит говорит на эту тему.
Агиляр покачал головой.
— Это плохо. Нехорошо человеку так замыкаться в себе, подавлять свои эмоции. Это все равно что закрыть клапан парового котла — в любую минуту можно ожидать взрыва. — Он состроил гримасу. — Надеюсь, что, когда этот молодой человек взорвется, меня рядом не будет.
Бенедетта резко подняла голову.
— Дядя, ты говоришь ерунду. Его гнев направлен на тех, кто находится по другую сторону реки. Нам он не причинит вреда.
Агиляр с печалью в глазах взглянул на нее:
— Ты так думаешь, дитя мое? Его гнев прежде всего разрушителен для него самого, так же, как бомба, взрываясь, прежде всего превращает в осколки свой же корпус. А уж они-то и поражают окружающих. О'Хара — опасный человек.
Губы Бенедетты поджались, она хотела что-то возразить, но в этот момент подошла мисс Понски, волоча за собой арбалет. Она выглядела разгоряченной, на щеках — красные пятна.
— Я пристреляла оба арбалета, — как всегда затараторила она. — Они теперь бьют одинаково и очень точно. А какие сильные! Мне удалось поразить цель на расстоянии ста двадцати ярдов. Второй сейчас у мистера Армстронга. Может, он ему понадобится.
— Вы видели сеньора О'Хару? — спросила Бенедетта.
Мисс Понски опять слегка вспыхнула.
— Да, я видела его у озерка, — сказала она, понизив голос. И тут же весело воскликнула: — Ну, что у нас сегодня на обед?
Бенедетта рассмеялась.
— Как
— Хорошо было бы, если бы он подумал и об остальных, — жалобно произнесла мисс Понски.
Агиляр пошевелился.
— Что вы думаете о сеньоре Форестере, мадам? — вдруг спросил он.
— Я думаю, он очень смелый человек, — просто ответила она. — Он и сеньор Родэ.
— Я тоже так думаю, — согласился Агиляр. — Но все же что-то в нем есть странное. Для обыкновенного бизнесмена он слишком активен.
— Не знаю, — сказала мисс Понски. — Бизнесмен и должен быть активным, мне кажется, по крайней мере в Штатах.
— Во всяком случае, я не думаю, что цель его жизни — погоня за деньгами, — произнес задумчиво Агиляр. — Он не такой, как Пибоди.
Мисс Понски вновь зарделась.
— Мне хочется плеваться, когда я думаю об этом типе, — заявила она. — Он заставляет меня стыдиться того, что я американка.
— Чего вам стыдиться, он же не потому трус, что американец.
— Дядя, что заставляет тебя так судить о людях? — спросила Бенедетта.
Он улыбнулся.
— Это моя обязанность. Я ведь политик, и это вошло у меня в привычку.
Вернулся О'Хара. Он побрился и выглядел теперь посвежевшим. Это оказалось не таким уж простым делом: слабая механическая бритва с трудом справилась с густой щетиной, но он проявил упорство и теперь явился перед ними с гладкими и чисто выбритыми щеками. Вода в озерке была слишком холодной для купания, но он все же разделся и немного обмылся с помощью губки, после чего почувствовал себя значительно более бодрым. Уголком глаз он видел, как мисс Понски брела вверх к убежищу со своим арбалетом, но надеялся, что она его не заметила: ему не хотелось подвергать испытанию чувства старой девы.
— Что едим? — бодро спросил он.
— Опять тушенка, — уныло ответил Агиляр.
О'Хара застонал, а Бенедетта расхохоталась. Он взял алюминиевую ложку, тарелку и сказал:
— Может, я принесу сегодня что-нибудь сверху. Правда, вряд ли я смогу много захватить, мне сейчас больше нужен керосин.
Мисс Понски спросила:
— Ну что там, у реки?
— Все спокойно. Сегодня они едва ли что-нибудь предпримут — удовлетворятся наблюдением за мостом. Я думаю, мне можно будет ненадолго отлучиться — я пойду в лагерь.
— Я пойду с вами, — быстро сказала Бенедетта.
О'Хара застыл с поднятой в воздухе вилкой.
— Даже и не знаю…
— Нам нужны продукты. Если вы не сможете их нести, должен кто-то другой.
О'Хара посмотрел на Агиляра, который одобрительно кивнул:
— Ничего, пусть пойдет. Это всем на пользу.
О'Хара пожал плечами.
— Ладно, хорошо, помощь мне пригодится, — согласился он.
Бенедетта изобразила какое-то подобие реверанса, но в ее глазах О'Хара увидел нечто, заставившее его насторожиться.