Высокая вода
Шрифт:
– Ждите здесь, – прошептал Брунетти в самое ухо Флавии, хотя дождь заглушил звук его голоса. Было слишком темно, и он не смог разобрать, сделала ли она какой-нибудь жест в ответ, но почувствовал, что она отошла еще глубже в темноту.
– Вьянелло, – позвал он, беря его за руку и притягивая поближе, – я поднимусь по ступеням и попробую войти внутрь. Если что-нибудь случится, забирай ее отсюда. Не трогай никого, если только тебя не попытаются остановить.
Вьянелло угукнул.
Брунетти сделал несколько шагов к лестнице, с трудом преодолевая сильное сопротивление воды. Только на второй ступени его ноги словно
Он подождал, пока они исчезнут из виду, потом снова стал подниматься.
Пройдя первый пролет, он остановился на маленькой площадке и повернул ручку двери, которая вела внутрь. Она опустилась вниз под его рукой, но дверь была заперта и не открылась. Он прошел еще пролет, но и следующая дверь тоже оказалась запертой.
Он повернулся и посмотрел через перила туда, где должны были стоять Флавия с Вьянелло, но не смог различить ничего, кроме отблесков света на поверхности воды, рассеянных дождем.
Он нажал на верхнюю дверь, к его удивлению, она распахнулась, и он оказался в начале длинного коридора. Он вошел внутрь, закрыл за собой дверь и постоял немного, думая только о звуке воды, капающей с его пальто на мраморный пол.
Постепенно его глаза привыкли к свету в коридоре, пока он ждал, сосредоточенно прислушиваясь ко всякому звуку.
Внезапно его пробрал озноб, и он втянул голову в плечи, пытаясь саккумулировать тепло. Когда Брунетти снова посмотрел вперед, у открытой двери в нескольких метрах от него с открытым от удивления ртом стоял Ла Капра.
Ла Капра опомнился первым и непринужденно улыбнулся.
– Синьор полицейский, так вы вернулись. Какое приятное совпадение. Я только что закончил расставлять экспонаты в моей галерее. Не хотели бы вы взглянуть на них?
Глава 24
Брунетти проследовал за ним в галерею и быстро обежал глазами выставочные витрины. Когда они вошли, Ла Каира повернулся и сказал:
– Позвольте мне взять ваше пальто. Вы, должно быть, замерзли, пока шли по дождю. Такой-то ночью, – он помотал головой, ужасаясь одной мысли.
Брунетти снял пальто, заметив, как оно отяжелело от воды, и отдал его Ла Капре. Тот тоже, казалось, удивился его весу и не смог придумать ничего лучше, как перебросить пальто через спинку стула, где оно и осталось висеть, и вода стекала с него на пол широкими ручьями.
– Что привело вас ко мне снова, Dottore? – спросил Ла Капра, но прежде чем Брунетти успел ответить, сказал: – Позвольте предложить вам что-нибудь выпить. Может быть, граппы? Или горячего ромового пунша? Прошу вас, я не могу позволить вам так стоять и мерзнуть, вы же гость в моем доме, я обязан вас угостить.
Не дожидаясь ответа, он подошел к интеркому, который висел на стене, и нажал кнопку. Через несколько секунд послышался тихий щелчок, и Ла Капра произнес в трубку:
– Не мог бы ты принести бутылку граппы и немного горячего ромового пунша?
Он повернулся к Брунетти, улыбаясь, – идеальный хозяин.
– Сейчас все будет. Ну а теперь, пока мы ждем, скажите мне, Dottore, что заставило вас снова навестить меня так скоро?
– Ваша коллекция, синьор Ла Капра. Я узнавал о ней все больше и больше. И о вас.
– Неужели? – произнес Ла Капра, по-прежнему улыбаясь. – Я и понятия не имел, что меня так хорошо знают в Венеции.
– В других местах тоже, – ответил Брунетти. – В Лондоне, например.
– В Лондоне? – Ла Капра изобразил вежливое удивление. – Как странно. Мне казалось, я никого не знаю в Лондоне.
– Ну, возможно, вы приобретали там какие-то изделия?
– Ах да, я думаю, это вполне возможно, – ответил Ла Капра, продолжая улыбаться.
– И в Париже, – добавил Брунетти.
И снова вежливое удивление, как будто Ла Капра ждал, что после Лондона Брунетти упомянет Париж. Однако прежде чем он успел что-либо сказать, дверь открылась и вошел молодой человек, но не тот, который впускал Брунетти внутрь. Он держал поднос с бутылками, стаканами и серебряным термосом. Поставив поднос на низенький столик, он хотел уйти. Брунетти узнал его не только по фотографии, присланной из Рима, но и потому, что он был похож на своего отца.
– Нет, Сальваторе, останься и выпей с нами, – сказал Ла Капра.
Потом повернулся к Брунетти:
– Что вы предпочитаете, Dottore? Я вижу здесь сахар. Хотите, я приготовлю вам пунш?
– Нет, спасибо. Я буду граппу.
«Джакопо Поли», изысканная бутылка ручной работы, только лучшее для синьора Ла Капры. Брунетти выпил все одним глотком и поставил свой стакан обратно на поднос прежде, чем Ла Капра закончил наливать кипяток в свой ром. Пока Ла Капра был занят наливанием и помешиванием, Брунетти оглядел помещение. Многие изделия походили на те, что он видел в квартире Бретт.
– Еще одну, Dottore? – спросил Ла Капра.
– Нет, спасибо, – сказал Брунетти, мечтая, чтобы бившая его дрожь прекратилась.
Ла Капра закончил смешивать свой напиток, отпил чуть-чуть, потом поставил стакан обратно на поднос.
– Пойдемте, Dottore Брунетти. Позвольте мне показать вам кое-что из моих новых приобретений. Их привезли только вчера, и я, признаюсь, просто в восторге от того, что они теперь мои.
Ла Капра повернулся и прошел к левой стене галереи, но когда он двинулся, Брунетти услышал у него под ногами хруст. Посмотрев вниз, он увидел на полу кружок глиняных осколков. Один осколок пересекала черная полоса. Красный и черный, два основных цвета керамики, которую показывала ему Бретт.
– Где она? – спросил Брунетти, уставший и замерзший.
Ла Капра, стоящий к Брунетти спиной, на секунду замер, потом повернулся к нему.
– Где кто? – с любопытством спросил он, улыбаясь.
– Dottoressa Линч, – ответил Брунетти.
Ла Капра не сводил с Брунетти взгляда, но тот почувствовал, что между отцом и сыном проскочила какая-то искра.
– Dottoressa Линч? – переспросил Ла Капра озадаченным, но по-прежнему очень вежливым тоном. – Вы имеете в виду ученую из Америки? Ту, которая написала про китайскую керамику?