Высокие ставки. Рефлекс змеи. Банкир
Шрифт:
— Полагаю, вы не помните фамилии ее матери.
— К сожалению, нет. Не думаю, что вообще знал ее, да к тому же столько лет прошло...
— Вы очень помогли мне, — сказал я. — Я вышлю вашему Питеру десятку, пусть он и не первый.
Отец фыркнул.
— Он будет очень рад.
Я взял у него адрес, а также фамилию бывших владельцев конюшни, но отец Питера сказал, что уже много лет не контачит с ними и не знает, где они сейчас живут.
Я подумал, что Джереми мог бы их разыскать. После ванной и ужина я выдернул телефон из розетки на кухне и перенес
В девять часов я совершенно вымотался. Несмотря на долгое вымачивание в горячей ванне, мое избитое тело стало затекать. “Да пошли они все”, — подумал я. Я собирался поступить по-свински. Такое со мной всегда бывало после двадцати четырех тяжких часов, после стольких ушибов. Если я лягу в постель, то самое худшее просплю.
Я отключил телефон и пошел в ванную, одетый по-домашнему, почистить зубы. И тут позвонили в дверь.
Выругавшись, я пошел посмотреть, кто там звонит.
Открыл дверь.
Там стоял Ивор ден Релган с пистолетом в руке.
Я смотрел на пистолет, не веря глазам своим.
— Назад, — рявкнул ден Релган. — Дорогу.
Было бы враньем, если бы я сказал, что не испугался. Я не сомневался, что он собирается меня убить. Я словно стал бестелесным, все вокруг поплыло. Кровь бешено застучала в висках.
Второй раз за день я смотрел в лицо ненависти, и ненависть Йаксли перед силой ненависти ден Релгана казалась обычной злостью. Он ткнул меня смертоносным черным стволом, чтобы я подался назад. Я попятился на два-три шага, почти не чуя под собой ног.
Он вошел в дверь и захлопнул ее ногой.
— Ты мне заплатишь, — проговорил он, — заплатишь за то, что со мной сделал.
Осторожнее, говорил мне Джереми. Я не послушал его.
— Джордж Миллес был сволочью, — сказал он, — но ты еще хуже.
Я не был уверен, что смогу заговорить, однако смог. Голос мой звучал странно, чуть ли не визгливо.
— Так это ты, — сказал я, — поджег его дом?
Глаза его сверкнули. Его обычную спесь не сбило то, что сказал ему лорд Уайт, так разве мог ее пробить жалкий вопросик, заданный в последний момент?
— Ограбил, обыскал, поджег, — бешено выпалил он. — И все это время они были у тебя! Ты... ты змея подколодная!
Я разрушил основу его власти. Отнял у него влияние. Оставил его, буквально говоря, голым, как на том балконе в Сен-Тропезе.
“Джордж, — подумал я, — наверняка использовал эти фотографии, чтобы помешать его поползновениям проникнуть в Жокейский клуб. А я с их помощью уничтожил его”.
Прежде у него было какое-то положение, он имел какое-то доверие со стороны скаковой публики. Теперь у него не было ничего. Не быть никем никогда — одно, но быть кем-то и стать никем — совсем другое.
Джордж не показывал этих снимков никому, кроме самого ден Релгана.
Я
— Назад, — сказал он. — Туда. Иди.
Он коротко показал пистолетом. Автоматический. Дурацкая мысль. Какое это имеет значение.
— Мои соседи услышат выстрел, — безнадежно сказал я.
Он молча ухмыльнулся.
— Мимо двери.
Это была дверь в проявочную, крепко запертая. Даже если я смог бы живым заскочить туда... спасения никакого. Замка нет. Я шагнул мимо.
— Стоять, — приказал он.
“Нужно бежать, — подумал я. — Хотя бы попытаться”. Я уже повернулся было, когда дверь кухни распахнулась.
Долей секунды позже я подумал, что ден Релган каким-то образом промахнулся, и пуля разбила стекло, но затем понял, что он не стрелял. Просто с черного хода в дом ворвались. Двое. Два крепких молодца… с черными чулками на головах.
Они столкнулись, быстрые, нетерпеливые, готовые все разнести.
Я попытался сопротивляться.
Я пытался...
Господи, только не третий раз за день. Как мне объяснить им... Ведь сосуды под моей кожей уже лопнули И кровоточат... Слишком много мускульных волокон уже разорвано... уже слишком много повреждений. Как мне объяснить... да и объясни я, какая разница... Они бы только обрадовались.
Мысли мои рассеялись, и я куда-то поплыл. Я ослеп, я не мог кричать, я едва дышал. У них были жесткие перчатки, которые рвали кожу, и удары по лицу оглушали меня. Я упал им под ноги, и они стали бить меня ногами. Ботинки были тяжелыми. По рукам, по ногам, в живот, по голове...
Я потерял сознание.
Когда я пришел в себя, все было тихо. Я лежал на белом кафельном полу в луже крови, смутно осознавая, что это моя кровь.
Снова потерял сознание.
“Это моя кровь”, — подумал я.
Попытался открыть глаза. Что-то с веками. “Ладно, — подумал я. — Жив”. Снова потерял сознание.
“Он не застрелил меня, — подумал я. — Стрелял он в меня или нет?” Я попытался пошевелиться, чтобы понять. Это было большой ошибкой.
Когда я попытался пошевелиться, свело все мускулы. Чудовищная судорога прошла по моему телу от головы до ног. Я задохнулся от всесокрушающей неожиданной боли. Хуже переломов, хуже вывиха, хуже чего угодно...
“Нервы вопят, — подумал я. — Просят мозг понять, что слишком много повреждено, слишком много разбито, ничего нельзя сдвигать. Слишком многое внутри кровоточит...
Господи, — подумал я. — Отпусти. Отпусти меня. Я не хочу шевелиться. Я просто буду здесь лежать. Отпусти меня”.
Прежде чем спазм отпустил меня, прошло немало времени. Я лежал неподвижным комком, переводя дух. Я был слишком слаб, чтобы что-нибудь делать, кроме как молиться, чтобы эта судорога не повторилась снова. Слишком разбит, чтобы вообще много думать.
Я мог бы и обойтись без тех мыслей, что сейчас копошились в моей голове. Тысячи людей умирают от разрыва внутренних органов... почки, кишки, селезенка... Может, я что сделал не так и потому мне так больно... Ден Релган вернется, чтобы доделать начатое...