Высокие ставки. Рефлекс змеи. Банкир
Шрифт:
— Ладно, док.
Я смутно ощутил укол шприца. «Зря время тратят, — подумал я. — Я же не пьян». А что тогда со мной? Если не считать того, что мне плохо, у меня кружится голова, все плывет перед глазами и я ничего не понимаю? Не знаю. И думать мне сейчас не хотелось. Я покорно соскользнул во вращающееся черное забытье.
Следующее пробуждение было хуже во всех отношениях. Для начала, я не был готов к тому, чтобы меня вытаскивали из темноты. Голова болела жутко, различные части тела тоже, и вдобавок я ощущал нечто вроде сильного приступа морской болезни.
—
Я открыл глаза. Яркий свет по-прежнему горел, но теперь я видел, что это не луна в тумане, а обычная лампочка под потолком.
Я перевел взгляд в том направлении, откуда слышался голос. Передо мной стоял полисмен средних лет, держащий в руке бумажный стаканчик. Позади него виднелась дверь, открытая в коридор. Я лежал в тесной камере, на сравнительно удобной кровати, под двумя одеялами.
— Что, трезвеете потихоньку?
— Я... я не был пьян.
Голос у меня был хриплый, язык лохматый, как меховая шуба.
Полисмен протянул мне стаканчик. Я приподнялся на локте и взял его.
— Спасибо.
Чай был крепкий, горячий и сладкий. Но мне, похоже, стало от него только хуже.
— Док уже два раза заходил, проверял, как вы тут. Были вы, были пьяны. И еще башкой приложились.
— Нет, я не был...
— Были-были! Док даже анализ крови сделал, чтобы убедиться наверняка.
— Где моя одежда?
— Ах да, одежда! Мы ее сняли. Она была вся мокрая. Сейчас принесу.
Он вышел, не закрыв двери. Те несколько минут, пока его не было, я пытался разобраться, что к чему. Я помнил кое-что из того, что было ночью, но смутно и отрывочно. Я помнил, кто я такой. Уже хорошо. Я посмотрел на часы. Половина восьмого. Чувствовал я себя препаршиво.
Полисмен вернулся с моим костюмом. Костюм был измят до полной неузнаваемости. Совсем не похож на то, в чем я уехал из дома...
Уехал из дома. Куда?
— Это... это Сэвил-Роу? Западная окраина Лондона?
— Вы помните, как вас сюда привезли?
— Отчасти. Плохо помню.
— Патрульная машина подобрала вас где-то в Сохо около четырех утра.
— А что я там делал?
— А мне откуда знать? Насколько мне известно, ничего. Просто сидели на тротуаре под проливным дождем, мертвецки пьяный.
— А почему меня привезли сюда, если я ничего не делал?
— Да ради вашей же пользы, — беззлобно ответил полисмен. — Пьяные причиняют больше вреда, если их оставить на улице, чем если привезти их в участок, вот мы их и привозим. Пьяный может вылезть на середину дороги и устроить аварию, или свалиться с моста и разбить свою дурную башку, или начать буйствовать и громить витрины. Оно нам надо?
— Мне плохо...
— А вы чего ждали? Если начнет тошнить, в головах стоит ведро.
Он не без сочувствия кивнул мне и удалился.
Примерно через час меня вместе с тремя другими джентльменами, оказавшимися в том же неловком положении, отвезли в суд на улице Мальборо. Похоже, здесь каждый день начинался с пьяниц. Рутина...
За время, прошедшее до суда, я успел, хотя и с неохотой, убедиться в нескольких вещах.
Во-первых, несмотря на то что я не помнил, чтобы что-то пил, в четыре утра я был безнадежно пьян. Анализ крови, который был сделан очень быстро из-за опухоли на голове, показал, что уровень алкоголя у меня в крови такой, как если бы за несколько часов до этого выпить не менее полбутылки виски или джина.
Во-вторых, даже если я сумею их убедить, что в половине второго находился в Беркшире, в семидесяти милях отсюда, и был совершенно трезв, это ничего не изменит. Они просто скажут, что я вполне мог напиться по дороге.
И, в-третьих, что самое неприятное, я обнаружил у себя на теле куда больше больных мест, чем думал.
Я постепенно вспомнил все подробности своего визита к Джоди. Я вспомнил, как пытался драться с тремя мужиками одновременно. Что само по себе было идиотизмом, даже если не брать в расчет, что здоровяк в темных очках оказался профессионалом. Я припомнил хлюпающий звук, с которым мой кулак ударился о его нос, и все тумаки, которыми он наградил меня взамен. Но все равно...
Я пожал плечами. Наверно, я просто всего не помню, так же, как не помню, когда меня напоили. Или, быть может... Что ж, у Дженсера Мэйза и Джоди имелись причины меня ненавидеть, а на Джоди были сапоги для верховой езды...
Судебное разбирательство заняло десять минут. Мне предъявили обвинение в «пьянстве и причинении беспокойства». Я спросил, кому я причинил беспокойство. Мне сказали, что полиции.
— Признаете ли вы себя виновным?
— Признаю, — покорно вздохнул я.
— Штраф пять фунтов. Можете ли вы выплатить его немедленно?
— Могу.
— Вот и хорошо. Следующий, пожалуйста. Я позвонил Оуэну Айдрису из маленького кабинета, где должен был заплатить штраф. С выплатой штрафа все же возникли проблемы, потому что бумажника в моем наскоро высушенном пиджаке не оказалось. Как, кстати, и чековой книжки, и ключей. Я спросил, не могли ли они случайно остаться в участке. Кто-то позвонил в участок. Нет, там их не было. Когда меня подобрали, у меня в карманах вообще ничего не было. Ни документов, ни денег, ни ключей, ни ручек, ни носовых платков.
— Оуэн? Возьмите, пожалуйста, такси и десять фунтов и привезите их в суд на улицу Мальборо.
— Хорошо, сэр.
— Прямо сейчас.
— Да, конечно.
Я еле держался на ногах. Я уселся на стул с прямой спинкой и принялся ждать. Интересно, сколько времени потребуется, чтобы вывести из организма полбутылки джина?
Через полчаса приехал Оуэн и без комментариев вручил мне деньги. Даже лицо его не выражало ни малейшего изумления по поводу того, что я помят, небрит и попал в такую передрягу. Я не уверен, что по достоинству оценил его сдержанность. С другой стороны, придумать более или менее правдоподобное объяснение я не мог. Ничего не оставалось, как пожать плечами, оставить все как есть, уплатить пять фунтов и отправиться домой. Оуэн сидел в такси рядом со мной и бросал на меня косые взгляды через каждую сотню ярдов.