Высокие ставки
Шрифт:
— Ты предлагаешь обратиться в полицию? — равнодушно спросил я.
— Гм...
— Вот именно. Я только что оттуда. Полицейские точно знают, что я был настолько пьян, что все, на что я могу пожаловаться, легко истолковать как пьяный бред.
— Ты думаешь, Джоди и Дженсер Мэйз именно поэтому так и поступили?
— А почему бы еще? Наверно, я еще должен быть им благодарен за то, что они всего лишь опозорили меня, вместо того чтобы избавиться от меня раз и навсегда.
Элли пришла в ужас от этой мысли. Честно говоря, мне это было
— Всем известно, как сложно избавиться от трупа, — сказал он. — Я бы сказал, что Джоди и Дженсер Мэйз посовещались и пришли к выводу, что будет куда безопаснее бросить тебя мертвецки пьяным где-нибудь в Лондоне.
— Там был еще один человек, — сказал я и описал этого здоровяка в темных очках.
— Ты его раньше встречал? — спросил Чарли.
— Нет, никогда.
— Исполнитель?
— Может, он и головой работает. Не могу сказать.
— Ясно одно, — сказал Чарли. — Если они намеревались опозорить тебя, завтра о твоих приключениях станет известно на всех ипподромах.
«Только этого не хватало!» — подумал я. Я был уверен, что Чарли прав. После этого посещать скачки станет еще менее приятно.
— Наверно, тебе это не понравится, — заметила Элли, — но, если бы я хотела облить тебя грязью, я позаботилась бы о том, чтобы сегодня утром в суде присутствовал какой-нибудь репортер.
— О черт!
Час от часу не легче.
— И ты будешь лежать и ждать, пока тебя уделают с головы до ног? — поинтересовался Чарли.
— Тут есть маленькая загвоздка, — улыбнулась Элли. — Что он вообще делал в конюшнях Джоди в такое время?
— А-а! — сказал я. — Да, тут-то и зарыта собака. Согласен. Я вам все расскажу, но только вы должны поклясться своей душой, что об этом никто не узнает.
— Ты шутишь? — спросила Элли.
— Да нет, не похоже, — сказал Чарли.
— Я абсолютно серьезен. Обещаете?
— Ты слишком много возишься с игрушками. Это ребячество.
— Обычай приносить клятву принят во многих государственных учреждениях.
— Ну ладно, ладно! — вздохнул Чарли. — Клянусь своей душой.
— И я тоже, — весело сказала Элли. — Давай, рассказывай.
— У меня есть конь, которого зовут Энерджайз, — начал я. Мои слушатели кивнули. Они его знали. — Я провел с ним полчаса в разбитом фургоне-коневозке в Сэндауне. — Они снова кивнули. — Потом я отправил его к Руперту Рэмзи. В прошлое воскресенье я снова провел с ним полчаса.
— И что? — спросил Чарли.
— Ну так вот, тот конь, что стоит у Руперта Рэмзи, — не Энерджайз.
Чарли, который до того сидел, развалившись в кресле, выпрямился так резко, что его тарелка с яичницей полетела на пол. Он наклонился и принялся на ощупь подбирать куски яичницы, не сводя глаз с меня.
— Ты уверен?
— Уверен. Он очень похож на Энерджайза, и, если бы не эти полчаса, я бы и не заметил разницы. Владельцы часто не знают своих лошадей. Сколько анекдотов ходит на эту тему! Но Энерджайза я тогда в Сэндауне запомнил.
— И прошлой ночью ты пробрался в конюшню Джоди, чтобы посмотреть, там ли еще Энерджайз, — медленно произнес Чарли.
— Да.
— И он там?
— Да.
— Ты абсолютно уверен?
— Абсолютно. Слегка щучья голова, небольшой надрыв у кончика левого уха, на плече лысинка размером с двухпенсовую монету. Он стоит в деннике номер тринадцать.
— Гам они тебя и застукали?
— Нет. Элли, помнишь, как мы ездили в Ныюмаркет?
— Разве такое забудешь!
— Гермеса помнишь? Она наморщила нос.
— Это такой рыжий?
— Да, верно. Видишь ли, в тот день я поехал с тобой к Тревору Кеннету, чтобы проверить, смогу ли я определить, действительно ли тот Гермес, что стоит у него, тот же самый, который был у Джоди. Понимаешь?
— И это был тот самый? — зачарованно спросила она.
— Я не смог определить. Я обнаружил, что слишком плохо знаю Гермеса. И, в любом случае, если Джоди его подменил, он, вероятно, сделал это еще прошлым летом, перед двумя последними скачками, потому что Гермес в них показал себя очень плохо и пришел в самом хвосте.
— Великий боже! — сказал Чарли. — И что, ты нашел у Джоди и Гермеса тоже?
— Не знаю. Рыжих там стояло трое. Все трое без особых примет, как и Гермес. Очень похожи друг на друга. Я не могу сказать, был ли среди них Гермес. Но Джоди со своими дружками застал меня в деннике одного из рыжих, и они явно не только разозлились, но и встревожились.
— Но что он с этого будет иметь? — спросила Элли.
— У него есть несколько своих лошадей, — объяснил я. — Многие тренеры держат своих лошадей. Они выставляют их на скачки от своего имени, а потом, если лошади оказываются хорошими, продают их с прибылью, обычно своим же владельцам.
— Ты хочешь сказать... — медленно произнесла Элли, — ты хочешь сказать, что он отослал к Руперту Рэмзи свою собственную лошадь, а Энерджайза оставил у себя? А потом, когда Энерджайз выиграет еще какую-нибудь крупную скачку, он продаст его за кругленькую сумму одному из тех, кто держит у него своих лошадей, и будет сам же тренировать его дальше?
— Где-то так.
— Ничего себе!
— Я вовсе не уверен, — заметил я с сардонической улыбкой, — что ему не случалось продавать мне моих собственных лошадей, прежде подменив их своими.
— О гос-споди! — сказал Чарли.
— У меня было две гнедые кобылки, которых я не мог отличить друг от друга. Первая некоторое время выигрывала, а потом скисла. По совету Джоди я ее продал и купил другую, одну из его собственных. И она тут же начала выигрывать.
— А как ты собираешься это доказать? — спросила Элли.
— Лично я не знаю, как это можно доказать, — заметил Чарли. — Тем более теперь, когда все будут думать, что ты был пьян.
Мы все трое некоторое время обдумывали ситуацию.