Высота смертников
Шрифт:
– Часовой. Греется, – зашептал, загораясь азартом, младший сержант Петров.
– Ты что задумал? Надо с Курсантом согласовать.
– А что тут согласовывать? Командир и сам сейчас наверняка о том же думает.
Тем временем возле танка шла работа. Возле распущенной гусеницы мелькали люди, одетые не то в телогрейки, не в комбинезоны. Ещё двое гремели кувалдой. Ещё один обдалбливал гусеницу на другой стороне. Видимо, она вмёрзла в землю. Слышались голоса. Звук работающего мотора заставлял говорить громко. Говорили на двух языках.
– Придержи, придержи!
– Да ты ж мимо серьги не бей! Один раз по железке, два раза по рукам… Работник, твою-раствою…
– Ничего не вижу. Скажи ему, чтобы повыше светил.
– Скажи ему… Он тебе по башке засветит…
– Kurt, sagt Sie emir die genause Zeit? [3]
– Halb sieben [4] .
– Beeilen Sie sich! [5] – закричал ещё один, высунувшийся из башенного люка. – Иван, бистро! Бистро! – И снова исчез, грохнув за собой люком.
3
Курт, который час?
4
Половина седьмого.
5
Поторапливайтесь!
За кустами хрустнула под ногой мёрзлая трава. Танкисты замерли. Послышался лёгкий свист рябчика. Штыренко ответил. Подошли Воронцов и Николаев. Подошли тихо, даже дышали сдержанно, чтобы не закашляться.
– Что там? – спросил Воронцов.
– А вон, видишь? СПАМ. Танк ремонтируют.
– Так это же «тридцатьчетвёрка»!
– В том-то и дело…
– Откуда она здесь?
– Видимо, наши прорывались. Подбили. Трофей.
– Демьян, – сказал вдруг Воронцов, – как думаешь, он исправный?
– А вот сейчас гусеницу натянут, срастят, и будет вполне исправная машина. Остальное они уже, похоже, отремонтировали. Слышишь, ломом тюкают? Это вторую гусеницу из грязи выдалбливают. Примёрзла. А вон уже и брёвна лежат. Сейчас гусеницу натянут и загонят танк на брёвна.
– Значит, не спешат отсюда его угонять, – подсказал заряжающий.
– Значит, не спешат.
Стало развиднять. Засинелось внизу, где проходила неглубокая лощина.
Немцы загремели котелками. Вспыхнул за кормой небольшой костерок. Видимо, плеснули соляры.
– Kurt, – снова послышался знакомый голос, – bitte Speisekarte! [6]
– Fleisch in Aspik! Und… Und Zwiebelsuppe! [7]
– Schprechen Sie mihr bitte, ist das Fruhstuck im Preis inbegriffen? [8] – прорычала, высунувшись из люка, голова в мятой офицерской фуражке с наушниками, и возле танка раздался дружный смех.
– Что они там?..
– Меню обсуждают, завтрак, – коротко перевёл Воронцов.
6
Курт, пожалуйста, меню!
7
Заливное мясо! И… и луковый суп!
8
Скажите, пожалуйста, входит ли завтрак в стоимость номера?
– Шутники…
– Интересно, что у них на завтрак? – поинтересовался Михайлов.
– Мясо заливное и луковый суп, – сказал Воронцов, не отрываясь от бинокля.
– А шо цэ такэ?
– Ты что, Штырь, не знаешь, что такое луковый суп?
– Та ни. Цэ я бачу. Мясо заливное…
– А это, Штырь, навроде нашего холодца, – снова усмехнулся младший сержант Петров.
– А-а…
– Ну что, ребята, будем ждать, когда они свой луковый суп сварят? – И Воронцов опустил бинокль.
– А что ты предлагаешь, командир?
– Демьян, ты мне сперва вот что скажи: кто-нибудь из вас танком управлять может?
– У нас в экипаже полная взаимозаменяемость. Все могут. Но лучший мехвод – Штыренко. Что молчишь, Штырь?
– Смогу, – коротко согласился Штыренко.
– Тогда будем брать танк. Николаев, дуй быстро за Степаном. Не вздумай срезать. Иди точно по нашему следу. Тихо. Наблюдай и слушай. Если что, три раза – рябчиком. Вперёд.
– Есть, командир. – И Николаев бесшумно растворился в зарослях кустарника.
Воронцов снова вытащил из-за пазухи бинокль. Танкистов было трое или четверо. Один сидел возле костра и занимался приготовлением завтрака. Другой ломом отдалбливал мёрзлую землю. Третий, видимо, командир, сидел в танке. Но, возможно, там же, в танке, был и ещё один. Механик-водитель. Он сидел за рычагами и не высовывался, прогревал двигатель. Значит, четверо. Пятый немец, с винтовкой под мышкой, похаживал с факелом вокруг русских механиков. Если не брать в расчёт русских, немцев всего пятеро. Как раз по одному…
– Ну что, Семён, надо натягивать, – сказал пожилой механик своему напарнику.
Кувалда затихла. Русские встали, продели в отверстия крайнего звена лом, тяжело подняли и так же тяжело понесли провисающую дорожку гусеницы к танку. Перекинули через ленивец. Загремели ломом по каткам. Немцы тут же кинулись им помогать. Снова ударила по металлу кувалда.
– Ловко работают. Со знанием дела, – заметил Демьян.
Русские ещё возились с гусеницей, а немцы гуськом побежали к лощине. Через минуту там, в овраге, загремели железом. Вспыхнул скупой луч карманного фонарика. Погас. Танкисты вскоре вернулись, неся на плечах какие-то продолговатые предметы.
– Снаряды носят, – догадался Демьян.
– Интересно, откуда?
Один из немецких танкистов нырнул в открытый люк башни, другой стоял на площадке трансмиссии. Третий подавал длинные снаряды, сложенные внизу. Получалось у них ловко и быстро. Как будто всю войну они воевали на «тридцатьчетвёрке». Через несколько минут они снова побежали в лощину и опять вернулись со снарядами.
План созрел мгновенно. Воронцов с беспокойством оглянулся: позади, в кустах, захрустела трава под торопливыми шагали – наконец-то пришли Николаев и Степан.