Высота
Шрифт:
А Катя долго в утомительной праздности сидела у застеленной кровати и думала, чем бы заняться до того, как подойдет вечер и можно будет отправиться шумной гурьбой гулять или в кино.
Бывало и так, что она шла в кино с Хаенко или с почти незнакомым парнем, купившим билет для нее, а потом весь вечер перебранивалась с ним, била его по рукам, но все это беззлобно, не находя в том ничего некрасивого. А теперь Кате не хотелось ни с кем ходить в кино, только с Пасечником.
Вечерами она ходила с Одаркой на танцы. Кате во время танцев некогда было
Одарка была излишне высока, с широкими плечами и слишком большими руками. Румянца тоже было в избытке, будто на щеки клала румяна. Она всего стеснялась — своей физической силы, своих больших рук, больших ног; даже Кате стеснялась Одарка признаться, что ей жмут новые модельные туфли тридцать девятого размера. Она смеялась только про себя, любила шептаться с девчатами, из всего делала тайну, чуралась кавалеров. Давно и безнадежно она была влюблена в Вадима, но тот на нее внимания не обращал и вряд ли догадывался о ее чувствах.
— Пойдем вместе в библиотеку, — предложила Одарка сегодня утром.
— А что я там не видела?
— Много хороших книжек не видела. А видела — так не читала.
— Скучные там книжки.
— Книжки — про жизнь. А про жизнь — значит, не скучные.
— А я люблю книжки увлекательные, чтобы читать и ни о чем не думать. Например, приключения…
В сущности, Катя не прочь была бы пойти с Одаркой в библиотеку. Ведь многие книги, которые та приносила, Катя тоже успевала прочесть, иные с горячим интересом. Но пойти самой записаться — как-то не хватало желания. И на предыдущих стройках Катя заходила в библиотеку только один раз — накануне отъезда, когда на руках у нее был обходной лист. В библиотеке ставили штамп, что книги возвращены, а книг Катя вовсе и не брала.
Кате не хотелось сегодня уходить из общежития. Надеялась, что Пасечник все же придет.
Она приподняла будильник, лежащий на столике вниз циферблатом (иначе он ходить не умел), — половина четвертого, и ее ручные часы столько показывают. На что же убить время?..
Стало совершенно ясно, что Пасечник сегодня не придет и неизвестно, придет ли вообще.
«Такая у меня судьба, — раздумывала Катя, печально глядясь в зеркало. — Нравлюсь многим. Вот только тому, кто мне нравится, я совсем-совсем не нужна…»
22
В дверь постучали три раза, и Катя в испуге шарахнулась от зеркала.
— Можно к Екатерине Петровне? — услышала она за дверью знакомый голос.
От счастья у Кати задрожали руки, но тут же она ужаснулась: «Значит, видел Доску почета!» — а вслух сказала:
— Войдите!
Пасечник появился на пороге. Он картинно провел рукой по рыжеватым волосам.
— Здравствуйте, Коля. А я уже думала, что…
— Зачем же думать? Тем более — сегодня, в выходной.
— Садитесь, пожалуйста! Ну, как ваши дела, Коля? Как жизнь?
— Жизнь бьет ключом. И всё — по голове!
— Какие-нибудь неприятности?
— Зачем? Это я так, для красного словца. Сегодня опять всю ночь на домне проторчали. По милости старшего прораба. Вообще этот Дерябин не соответствует действительности. Бурей пахнет — подъем у него. А когда ветерок чуть-чуть дышит — боится, выжидает. В общем, на молоке обжегся, теперь на газированную воду.
— Так вы, наверно, спали?
Катя не сумела скрыть радости: вот почему Пасечник пришел так поздно!
— Точно! На свидание к девушке надо являться свежим и бодрым! Тем более вы теперь не просто Катя, а можно сказать — Екатерина Великая, гордость Каменогорска, верная дочь родины…
Пасечник продолжал глядеть на Катю озорными и добрыми глазами.
Она тоже набралась смелости и посмотрела ему прямо в глаза.
У Кати большие, очень красивые серые глаза с черными ресницами и с темными веками от въевшейся в поры копоти и частиц угля.
— И с чего это вы хорошеть стали, Катюша? Даже странно…
Катя испуганно принялась поправлять гладкие черные волосы, зачесанные назад, так что уши оставались открытыми.
Неожиданно Пасечник достал из кармана сверток и вручил его Кате.
— Что там? Косынка! И какая красивая! Откуда она?
— Из будущих премиальных.
Катя повязала голову и подошла к зеркалу. Ей очень шла эта шелковая косынка, белая, с голубыми полосками по краям.
Пасечник, довольный тем, что подарок понравился, и не зная, как это скрыть, подошел к кровати Одарки, снял со стены гитару и начал сосредоточенно настраивать.
Наконец зазвучали аккорды, и он запел из старой цыганской песни: «А без денег жизнь плохая, не годится никуда!..»
— Сегодня эта песня не соответствует действительности. — Пасечник похлопал себя по карману пиджака. — Вот они, денежки! Так что наряжайтесь, Катюша. В цирк поедем. А то после третьего звонка вход в зрительный зал воспрещен. А нам до цирка еще в ресторан «Мангай» надо завернуть. Не знаю, как вы, Катюша, но я, например, заочное общественное питание не признаю! Я вчера, когда брал билеты, узнал — на голодный желудок в цирк не пускают. А то примутся зрители бутерброды жевать! Можно все представление сорвать. Дрессированные медведи откажутся танцевать. Тоже потребуют себе ужин.
Катя очень любила, когда Пасечник вот так балагурил.
— Между прочим, вы, Катюша, поторапливайтесь, потому что нас внизу такси ждет.
— Такси? — У Кати расширились глаза.
— Клянусь своей красотой! — Пасечник высунулся в окно. — Во-от машина стоит у подъезда. Слышите, как счетчик работает?
Катя тоже высунулась в окно, увидела такси у подъезда общежития, отпрянула от окна и принялась в испуге поправлять прическу и носиться по комнате.