Высший пилотаж
Шрифт:
— Долго.
Все, что требует усердия и постоянства, их мало интересует.
Потом я мою чашки и слышу, как Лариса громко шепчет Саше:
— Как ты думаешь, она действительно с этим брюнетом собралась?
— Вряд ли, — хмыкает Сашка. — Я по глазам вижу. Нашу Машулю ни один мужик дольше часа не вынесет. Со скуки сдохнет.
Лариса фыркает и добавляет:
— Неужели она сама не понимает, что абсолютно несексуальна?
— Ну не дано человеку... — снисходительно говорит Саша.
Странно, что мне даже не обидно. Я ведь сама понимаю, что не дано. Другие под мужскими взглядами расправляются, хорошеют, а я скукоживаюсь, начинаю сутулиться, прятать грудь и совершенно не знаю, как себя вести. Мне кажется, что меня оценивают, словно товар на витрине, а потом обязательно поставят самый низкий балл.
Если бы случилось невозможное и я отважилась улечься с кем-нибудь в постель, то и там думала бы, правильно ли себя веду, как выгляжу, не считает ли он, что я позволяю слишком много...
И только ночью, во сне, я совершенно свободна от этого зажима. Ночью я вижу его... Уже несколько недель почти один и тот же сон. Иона ласкает меня, целует, а мне не стыдно, а приятно. И сладкая дрожь сводит ноги вроде судороги... Совсем как тогда, на летном поле...
Я твердо решила больше не вспоминать о нем, но над снами я не властна. А этот сон никогда не станет явью...
Глава 10
ВСЕ НА ПРОДАЖУ
Помидоры уже наливаются сочным красным цветом. Глаз радуется, когда каждый день отмечаешь, что тугие круглые бока их стали еще ярче. Солнце такое горячее и ласковое, что все живое торопится вобрать в себя его живительное тепло.
Маша привычно таскала тяжелую лейку, поливая по утрам и вечерам свой огород. Но обычного восторга оттого, что плоды ее усилий дают такие прекрасные всходы, не было в ее душе. Наоборот, все из рук валилось.
Иона так давно не появлялся, что мальчишки сочли «контракт» оконченным, забрав трех пушистых котят. Только Маша вкалывает, как лошадь.
Кому это нужно? Почему она приковала себя к этой даче, как каторжника к галерам? Что, она не может купить эти чертовы помидоры на рынке? И куда им с мамой вдвоем столько варенья? Вон прошлогоднее еще не доели. А цветочное буйство на клумбе просто вызывало раздражение. Маша даже перестала срезать букеты, и пышные головки георгинов и флоксов теперь вяли на корню. Маше казалось, что, ставя их в вазу, она словно сама себе цветы в подарок преподносит. Унизительно...
Дни в одиночестве тянулись медленно, и она уже с нетерпением считала, когда же кончится отпуск.
Мимо ее участка целый день топали по тропинке к пруду загорелые мальчишки и разморенные жарой дачники. Маша тоже загорела на огороде, но ходить купаться в грязной, взбаламученной множеством тел луже ей даже в голову не приходило.
Дачная жизнь стала тяготить, как обуза... А может, тому причиной было сознание того, что всего в каких-то двадцати километрах от их «Солнечного» расположен аэроклуб. И человек по имени Иона поднимается оттуда в небо, пролетает прямо над ее головой и смотрит на Машу сверху... вернее, свысока... И нет ему дела до россыпи крошечных дачных домишек, они для него не больше спичечной коробки... А люди как муравьи... И она, Маша, тоже не больше муравья... Не больше... Копошится на своих грядках в подтверждение вечной истины, что рожденный ползать летать не может...
— Мери, пойдем окунемся. Ты скоро совсем зачахнешь на своей фазенде.
Антон в белых шортах, с перекинутым через плечо полотенцем небрежно облокотился на ограду. Масленый взгляд блуждал по Машиной фигуре, будто забирался под тонкий сарафан.
Маша резко выпрямилась и метнула на Антона гневный взгляд.
— Проходи, не задерживайся.
— И с чего это мы такие злые? — протянул Белецкий с издевкой. — От тоски бесишься? Между прочим, от одиночества иногда с ума сходят.
У него еще хватает наглости как ни в чем не бывало разговаривать с ней! Как будто это не он наговорил гадостей Иоанну?! Кто, кроме Антона, мог выдумать такую пакость?
«Все соседи знают...» — выпалил тогда ей Иона. А подобное «знание» могло зародиться только в воспаленном воображении одного-единственного соседа.
Но если дать ему понять, что ей известно о наговоре, то Антон только обрадуется, что сумел ей насолить.
— Тебя от самого себя случайно не тошнит?
— Мери, я мужчина, приятный во всех отношениях. Одна ты этого не замечаешь. — Антон даже не обратил внимания на ее выпад, словно это цикада протрещала.
Маша отвернулась и снова склонилась к грядке. Но Антон был расположен продолжать беседу.
— А я вот с Кубы вернулся. На симпозиуме парился, — небрежно бросил он. — Ты скучала?
— Даже не заметила твоего отсутствия, — не поворачиваясь, отрезала Маша.
— У меня есть настоящий ром и куча интересных побрякушек, — небрежно протянул Антон. — Зашла бы в гости...
— Нет уж, спасибо.
— Тогда к себе пригласи.
Маша не ответила и демонстративно ушла в дом, плотно прикрыв за собой дверь.
Белецкий постоял у забора, потом хмыкнул и направился к озеру, насвистывая сквозь зубы. Маше он напомнил паука, который расставил сети и уверенно ждет, когда бедная мошка окончательно запутается. Тогда он отбросит церемонии, улыбочки, пассажи вокруг да около, а просто набросится на свою жертву...
Бр-р! Машу даже передернуло от отвращения.
И как Иона мог поверить ему? У Антона на физиономии написано, что он гнусная сволочь, бабник и трусливый мстительный гаденыш. А впрочем, это она сейчас видит, пообщавшись с Белецким пару лет. А сначала он даже обаял Машу обходительным ухаживанием и умными речами. Хорошо, что она привыкла держаться настороже с малознакомыми мужчинами. И, ничего не добившись, Антон отбросил маску и показал, каков на самом деле, — пошлый циник.
И что он так запал на нее? Никак не оставит в покое. Ведь Маша видела не раз, каких девочек привозил Белецкий к себе на дачу провести уик-энд... Настоящие супермодели в дорогих фирменных шмотках... Они расхаживали по участку в одних купальниках и подавали Антону в гамачок джин с тоником... А он развалился, как султан, и гордо поглядывал по сторонам: все ли видят, как приятно оттягивается господин Белецкий?