Высший пилотаж
Шрифт:
Маша выглянула в окно и, убедившись, что он ушел, вышла на веранду. Провела рукой по резным перилам, окинула взглядом свой ухоженный участок, на который положила столько сил... Ведь когда она вступила в наследство, здесь был затоптанный пустырь, с оставшимся от строительства мусором...
Жалко расставаться со сказочным теремком, будто специально созданным для принцессы Несмеяны. Жалко отдавать в чужие руки этот кусочек собственной, личной земли... «Что за мысли?! — одернула себя Маша. — С какой стати расставаться? Из-за того, что какой-то человек провел здесь пару дней, а теперь пролетает где-то в небесах? Слишком много чести!».
И тут же ответила себе: «Да, именно поэтому. Его нет, а как будто незримо присутствует... Куда бы я ни глянула — везде чудится. Так я просто с ума сойду, скоро начну с пустотой разговаривать».
— Ты с ума сошла?! — патетически воскликнула мама. — Продать дачу?! Отцовскую дачу! Нашу единственную память?
— Мама, ты же все равно туда не ездишь. Сама говорила, что глаза б твои ее не видели.
— Только через мой труп! — всхлипнула мама. — А впрочем, мне все равно... Я же ничего не решаю... Это твое... наследство...
Маша опустила голову. Даже через четверть века после развода, даже после его смерти мама продолжает любить отца... И пытается скрыть это от дочери, а может, и от самой себя...
Наверное, это похоже на ее чувство к Ионе... Он исчез из Машиной жизни, все равно что умер или ушел к другой, а для нее прошлое продолжает быть настоящим и все так же волнует.
Для мамы в резном деревянном тереме незримо присутствует отец, а для Маши — Иона...
— Мне просто надоело, — нарочно резко сказала Маша. — Что я, как старуха, на грядках копаюсь? Ты же там куста не посадила. Вот езжай и живи, если хочешь!
— Я не хочу! — тут же встрепенулась мама.
— Я тоже!
Они пристально посмотрели друг на друга.
— Лучше ремонт в квартире сделать, — грубовато продолжила Маша. — А потом поехать в Анталию. Хоть мир посмотреть...
У мамы мелко затряслись губы, и Маше стало мучительно жаль ее. Но себя тоже было жалко.
— Перекати-поле... — тихо сказала мама. — Вырви с корнем... все вырви... все продай...
Она молча встала, ушла в свою комнату и хлопнула дверью. Маша, стиснув зубы, слушала, как оттуда раздаются приглушенные рыдания и упреки. Какую безжалостную и бессердечную дочь она вырастила... ничего святого... все на продажу...
«Продается дача. Срочно. Недорого. Звонить по телефону...»
Маша прилежно оклеила листочками каждую станцию электрички, привокзальную площадь, да еще дала объявление в газету «Из рук в руки». Теперь она сидела дома и ждала звонков.
Мама демонстративно молчала, выходила только налить себе чаю и тут же уносила чашку в свою комнату. А оттуда громко говорила, словно сама с собой:
— Жара-то какая! Небось уже все цветы завяли... А помидоры давно ободрали да потоптали... — и вздыхала.
Маша пыталась читать, но буквы никак не хотели складываться в слова. Она по нескольку раз перечитывала страницу и не улавливала смысл. Мысли все время возвращались к покинутой даче и к Ионе.
Первый звонок раздался поздно вечером. Мама тут же вышла в большую комнату и села у телефона, слушая Машин разговор.
— Двенадцать соток? — бубнил в трубке мужской голос. — А гараж есть? Нет? Жаль, придется строить... И дом деревянный? Без канализации? Ну, это же перестраивать надо...
Маша представила себе, как рушится резной терем, как урчит бульдозер, сравнивая его с землей, и как вырастает на его месте уродливая махина с претензией на особняк...
— Нет, — жестко отрезала она. — Вам я не продам. Почему? Потому что!
Мама сухо кивнула:
— Уж лучше сжечь до головешек.
Еще через день позвонили с предложением снять дачу на месяц для семейства с четырьмя детьми.
— Я подумаю, — пообещала Маша.
Больше никто не интересовался. Телефон молчал. Конечно, кто хотел, купил в самом начале лета. Да и предложения сейчас явно превышают спрос. Всем нужны деньги, и мало у кого они имеются. Поэтому, когда через неделю женщина, хотевшая снять дачу, перезвонила, Маша тут же согласилась показать ей участок. Встретиться договорились прямо на станции у утренней электрички. Маша решила выехать накануне, привести все в порядок, а то пыли уже, поди, накопилось, сорняки осмелели...
То, что по участку будут носиться дети, даже радовало Машу. Пусть пообрывают ягоды, полакомятся помидорами, а резной сказочный терем им наверняка понравится. То-то у Белецкого глаза на лоб вылезут, когда вместо Маши он увидит за оградой громко вопящее семейство. А если у какого-нибудь самолета вновь случится неполадка в моторе, то на помощь ему бросится хлопотливая мамаша и куча детишек с облупленными носами.
Глава 11
ОЛУХ ЦАРЯ НЕБЕСНОГО
Горячий воздух с терпким сосновым ароматом стоял в бане.
Серега плеснул на каменку ковш воды, и густой пар с шипением рванулся вверх, обжег легкие, ошпарил кожу. Несколько мужских глоток разом выдохнули воздух и ухнули. В парной моментально стало нечем дышать.
— А кого веничком отхлестать? — весело поинтересовался Костя, окуная свежий дубовый веник в шайку с кипятком. — Тебе, Иона, припечатать?
— Валяй...
Иона растянулся на полке, предоставив ему свою спину для экзекуции. Костя размахнулся и шлепнул с оттяжкой, оставив на распаренной коже длинный красный след.
— О! — Иона крякнул. — В одно место не лупи. Сбоку теперь...
— Не учи ученого!
Костя охаживал его спину со знанием дела, не спеша, каждым новым ударом зажигая внутренний огонь в новом участке тела. А Серега, добавив парку, забрался на самый верхний полок и уткнулся лицом в отполированные телами доски.
Иона терпел до последнего, чувствуя, что еще немного — и он превратится в круто сваренного красного рака... а потом вскочил и с воплем вылетел из парной. Он с разбегу нырнул в вырытый рядом с банькой пруд и размашисто поплыл. Холодная вода будто иголками впивалась в кожу, омывая разгоряченное тело.