Высший пилотаж

Дубровина Татьяна

Гундос, Еж и Колян хорошо затарились в сельпо и весь день киряли на берегу пруда, изредка освежаясь в мутноватой водичке. Дачники уволокли своих детей подальше от их жизнерадостного гогота и ненормативной лексики. Ну и славно, никто не мешает, не цепляется с нравоучениями... Однако стемнело, и закуска кончилась... И тут Коляну пришла в голову идея пошарить по дачкам.

— Ты че, вик-энд ведь... Щас людей в каждом сарае, как мух... — отговаривали дружки.

Но Колян присмотрел крайний нехилый домишко с резным крылечком, смотревший темными окнами прямо на луг. Хороший домик, главное, на отшибе... Хозяева, видать, в Москве оттягиваются, не ждут дорогих гостей... А калитка-то! Проволокой к ограде прикручена... Только от кошки и запирать! Даже возиться долго не пришлось.

— Картошки подкопай! — велел хозяйственный Еж, но Колян нашел грядку с помидорами и издал радостный вопль.

Спелые сочные помидорины просто умоляли, чтобы их сорвали. Пожелтевшие кустики клонились под тяжестью огромных плодов. Колян нарвал полный подол майки, а остальное потоптал. Просто так, от нечего делать. Гундос разбил стекло на веранде, смешное такое, разноцветное... и они влезли через окно в дом.

Ну, нормально хозяева им тут приготовили... Весь шкаф забит вареньем, пачка макарон, несколько банок тушенки... А выпить у них еще есть. Хоть залейся! То-то будет пир горой! Они открыли тушенку, высыпали в миску помидоры, а Еж пошел шарить по дому в поисках стаканов. Свои, пластиковые, они у пруда бросили. Вернулся злой. Ну и дача! С виду богатая, а ни видика тебе, ни телика, ни мебели приличной... Так еще и стаканов нет! Одна дурацкая чашка в горошек.

Делать нечего, пришлось пить по очереди. Только настроение с каждой новой дозой становилось все хуже и хуже. Какие козлы здесь живут? Даже взять нечего... Колян предложил поколотить на фиг все эти варенья-соленья, раздолбать цветные стекляшки в окнах, в общем, оттянуться как следует. Он выволок откуда-то огромный медный таз, обхватил, как барабан, и поискал, чем бы стукнуть, чтоб зазвенело и загудело... Как вдруг на веранде послышались чьи-то шаги...

Маша еле передвигала ноги, постепенно замедляя шаг. Чем ближе к даче, тем больше ее охватывала робость. Она замерла у калитки, поглядела на сорванную проволоку... Сквозь освещенные цветные стекла веранды в глубине дома виднелся чей-то силуэт... Высокий мужчина... Ну что она стоит?! Зачем оттягивает этот миг? Всего-то надо взбежать по крылечку, распахнуть дверь и...

Маша перевела дыхание, быстро подколола растрепавшийся пучок на затылке и одним махом, почти не касаясь ступеней, взлетела на крыльцо, не в силах сдержать глуповатую счастливую улыбку... Она распахнула дверь... И тут же шарахнулась, оглушенная неожиданным гулким грохотом. Это высокий юнец с противной пьяной рожей лупил поварешкой в медный таз.

Она сразу не поняла, кто это. Что они делают в ее доме? Только выхватила одним быстрым взглядом кучу деталей: пустые бутылки, растоптанные по полу окурки, консервные банки на служившей столом шахматной доске... И еще двух не менее омерзительных типов, которые, увидев ее, медленно начали подниматься навстречу...

— Что здесь происходит? — придя в себя от неожиданности, строго сказала Маша. — Ну-ка выметайтесь! Я милицию позову!

— Зови... — осклабился Колян, бросил таз и шагнул к ней. — Только громче кричи, а то не услышат.

— Ты вовремя, хозяйка, — хихикнул Гундос. — Мы как раз не знали, чем заняться...

Потные цепкие руки крепко схватили Машу, дернули вперед и захлопнули дверь.

— Помогите! — Изо всех сил крикнула она в отчаянной надежде, что услышит кто-то из соседей. — Помо... ги...

Тяжелая ладонь зажала ей рот, и Маша оказалась прижатой спиной к высокому... а прямо перед ней возвышались еще двое... И довольные сальные улыбочки сияли на прыщавых физиономиях...

Антон Белецкий досматривал по видику свежий боевичок и пил холодное пиво. На экране стреляли, орали, машины взрывались и переворачивались в воздухе... И вдруг откуда-то со стороны Машиной дачи донесся слабый далекий крик...

— Помогите...

Антон остановил фильм и выглянул в окно. Тихо. Может, показалось? Надо бы выйти, посмотреть, кто кричал... А собственно, чего идти? Он что, крайний? Если кого-то грабят или убивают, чем он защитит? Голыми руками? Только себе неприятностей заработает... Может, звякнуть ментам? А что он скажет? Слышал звон, да не знаю, где он? И потом, другие дачи рядом... Соседи, если надо, пусть выходят, вызывают... Да почти наверняка это кто-то балуется! Какой-нибудь молокосос зажал подружку, а она орет, дразнит его... Антон зевнул, закрыл окно и вернулся к фильму.

На соседних дачах никто вообще ничего не слышал. Слишком далеко. Да и окна закрыты, чтоб комары не налетели. И телевизоры орут, так что рядом друг дружку не слышно... Да тут еще чей-то припозднившийся сынок вернулся с гулянки на своем драндулете, вспорол рычащим мотоциклом сонную разморенную тишину... Некому приходить на помощь в престижном профессорско-академическом кооперативе «Солнечный»... Да разве кто-то звал?

Глава 13

НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ

Иона гнал «мерседес» по глухому проселку, на глазок сокращая путь. Елки и березы на обочине сливались в сплошную полосу, а ему казалось, что машина едва плетется. Почему нельзя летать на самолете, куда и когда вздумается? Почему обязательно соблюдать выделенный «коридор»? Сейчас бы рвануть на себя рукоятку штурвала и взмыть ввысь... и всего через несколько мгновений увидеть сверху теплый уютный огонек в окнах Машиной дачи... Все-таки скорость — понятие относительное. «Птица-тройка»... — писал Гоголь. — Какой русский не любит быстрой езды?..» И мчались лихачи, рвались вперед горячие кони, ветер свистел в ушах... А максимальная скорость, которую может развить лошадь, всего сорок километров в час. Иона как-то ради смеха попытался проехаться со скоростью «птицы-тройки»... Просто издевательство над современным человеком!

Современный... значит, шагающий в ногу со временем. Иона всегда считал себя таковым. А вот Маша... Она как будто опоздала родиться. Ей бы жить в прошлом веке, собирать с девушками ягоды, плести венки, следить за хозяйством в отдаленной деревенской усадьбе, читать французские романы и ждать своего единственного, которому с благословением вручат ее родители. И она «будет век ему верна»...

Интересно, что она сейчас делает? Пьет чай с вареньем и читает книгу? А может быть, спит уже? Ведь она встает очень рано, с первыми лучами солнца... Или просто лежит на своем потертом диванчике, закинув руки за голову, смотрит в темноту широко открытыми глазами и думает... о нем.

Все-таки они с ребятами много выпили. Иона чуть не прозевал поворот, реакция замедленная, надо бы сбросить скорость. Но вместо этого он еще сильнее выжал газ.

Надо бы найти заранее слова, которые он скажет Маше. Ведь она может встретить незваного гостя гневной тирадой, да просто выставит его вон и будет совершенно права... Но Иона никогда не умел планировать и рассчитывать, действуя наобум и полагаясь на то, что кривая вывезет...

Рядом с шоссе загудела электричка, вынырнула из-за леса, пронеслась мимо. Застучали колеса, замелькали огоньки вагонов... Последняя... Иона глянул на часы. Неужели уже так поздно? Раньше время тянулось бесконечно, а сейчас, когда он решил объясниться с Машей, оно словно спрессовалось и несется с необъяснимой скоростью.