Высший пилотаж
Шрифт:
Я задвинул баул под скамью, а на коленях пристроил изъятый из него ноутбук, соорудив таким образом закусочный столик. Никитична выудила из необъятного бюстгальтера три пластиковые рюмки и с аптекарской точностью наполнила их живительной влагой.
– За мир на Ближнем Востоке!
– произнес Кузьмич, и мы дружно накатили.
– Вот, угощайтесь, свежайший тульский пряник, - хвастанул он.
– Купил его в нашем родном Дмитрове в позапрошлом году, шестого сентября, в день города.
– Кузьмич, не мешкая, запихнул твердокаменное мучное кондитерское в железнозубый
– Так что тебя интересует, Никитична? Отымел я благородную Нибааль или нет?
– Матерый шпион достал из рюкзака щетку для чистки посуды "Libman" с медной щетиной и принялся скоблить полость зевала. Завершив трудоемкий процесс, Кузьмич неожиданно взвизнул - Нет, не отымел. Я ее завербовал!!! Сейчас расскажу, как это было. Только давайте, пацанчики, сперва отметим это дело.
Я не на шутку встревожился. Из "братцев-акробатцев" мы с Никитичной стали "пацанчиками". Не учудит ли чего еще прожженный разведчик? Никитична наполнила "бокалы", и мы пожелали Матушке-России скорейшего вступления в ВТО.
***
– Станция "Катуар"!
***
– Так вот, лисички мои.
– Кузьмич набирал обороты.
– Пригласил я, значит, Нибааль в "Castle". Это паб такой в столице Туманного Альбиона.
Пусть он и далеко от центра и недешев даже для преуспевающего кадрового разведчика, зато в нем приличная публика: преподаватели разные, наркоторговцы, трансвеститы с геями и прочий ученый люд. А пива так просто море!
А так как она ничего из спиртного не пила из-за религии, то я и напабился в одиночку. Вот такая история.
Бывалый чекист взял "Посольскую" в свои чистые руки и распределил остатки. Потом залез в рюкзачок, достал колбасу и произнес: "За восстановление дипломатических отношений с Грузией!". Тост был решительно поддержан. "Микояновская" так и зависла в жилистой длани Кузьмича, поэтому я элегантно занюхал ремешком часов, а Никитичне сунул под нос циферблат.
– Кузьмич, - разволновалась она, да так сильно, что из глаз-щелочек заструились слезы.
– Ты уж не увиливай, договаривай до конца. Не будь депутатом, трендящим черти чего. Рассказывай, как завербовал Аль-Каидочку? И что с ней стало потом?
В ответ Кузьмич шустро схрумкал сырокопченую, прижался багровой щекой к засаленному окошку и захрапел.
***
– Станция "Трудовая"! Без остановки!
***
– Ну что, довольны?
– Никитична смотрела на меня так, словно я ее поимел и не заплатил.
– Выполнили задание Аль-Каиды?
– В смысле?
– В прямом. Споили советского чекиста-разведчика, завербовавшего Аль-Каидную ливанку!
Я решительно призвал для обсуждения заявленной темы "Парламент" и, "открыв заседание", робко напомнил.
– Вы, кажется, что-то говорили о трендящих депутатах?
Никитична мгновенно оживилась и выпалила.
– А то как же! Сидят там на Охотном ряду в тепле да кнопочки отжимают. По себе знаю.
– ??
– А что, непохоже? Давай, Аль-Каида, наливай бывшей депутатше от партии власти. Выкладываю на закусь, так уж и быть, добрый шмоток сала. Брат Миколка прислал из Незалежной.
–
Тосты сыпались как из рога изобилия. Мы пили "за" отмену экономических санкций в отношении Ирана и "против" размещения Соединенными Штатами систем ПРО под носом у России; "за" воскрешение Союзного государства Белоруссии и России и "против" повышения пенсионного возраста во Франции; "за" признание ООН независимости Абхазии, Южной Осетии, страны Басков на севере Испании, подмосковного Дмитрова в центре европейской России и "против" сокращения служащих лондонского метро. "За"... и "против"..., "за"... и "против"...
На исходе "Золотого кольца" к нам подсел товарищ в штатском с огромным пакетом из "Ашана" и кровоподтеками на шее. Фальшиво откашлявшись, он гнусаво пропел.
– Хорошо сидите.
– Да уж, Мефодьич, славно гуляем. Присоединяйся!
– И Никитична придвинула к нему пустую посудину дрыхнущего Кузьмича.
– С тебя штрафная.
– Не могу, я на дежурстве, - поморщился Мефодьевич.
– Ты же знаешь, наш брат дожен быть на службе завсегда трезв как стеклышко и тише воды, ниже травы. Хотя...
– И он решительно наполнил пластиковый сосуд.
– Ну, за наше славное ФСБ!
– прохрипел он на весь вагон и немедленно выпил.
***
– Станция "Икша"!
***
– Скажи, Никитична, сколько тебе годков, - полюбопытствовал он, занюхав тыльной стороной ладони.
– Осьмнадцать, - скокетничала она и, скрепя сердце, вытащила из бюстгальтера соленый огурец толщиной с карандаш.
Я принял сигнал и выпустил на свет Божий "Черного соболя".
– А тебе можно дать гораздо меньше, - страфаретничал Мефодьич и подставил рюмаху.
– Меня как из Госдумы погнали, так я и сбросила тридцать годков, - польщенная Никитична освежила емкости, а я постругал на столике из ноутбука то, что считалось огурцом. Поверхность моего элитного широкоформатного "Toshiba Qosmio X770-11R PSBY5E-02M01TRU" приобретала вид полотна эпохи имрессионизма.
– А за что Вас из Думы... тово...?
– полюбопытствовал я.
– Вы, наверное, выступали в защиту простого народа и не вписывались в команду?
– И, пользуясь случаем, предложил помянуть Всеобщую Декларацию прав человека. Мефодьич освежил емкости.
– Да Аллах с тобой, Аль-Каида!
– загоготала Никитична.
– Что ты такое несешь? Я что, похожа на тех, кто заботится о людях а-ля Хованская? (Галина Хованская - депутат Государственной Думы России, отстаивающая жилищные права граждан.)
Нет уж, дудки, до этого я никогда не опущусь. А вот за Всеобщую Декларацию выпью. Более безумного документа не припомню. Нет, вы только вдумайтесь. Она извлекла из потайного кармашка панталонов студенческую шпаргалку и процитировала:
"Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства".