Выстрел, который снес крышу
Шрифт:
Павел вспомнил о мужчине, про которого говорила Эльвира в минуту откровения. Появился он в ее жизни поздно; после того, как с ее горизонта исчезли все женихи, вскружил ей голову, но замуж так и не позвал. А потом и любовь закончилась, остались только деловые отношения. Со стороны Антона все закончилось, а она, возможно, продолжала любить его. А может, и он ее до сих пор любит, потому и приехал сюда, что любит – если, конечно, Антон и есть тот мужчина. Потому и мечется она сейчас от того, что по-прежнему он ей дорог. Павел же для нее – один из многих,
Торопов был уязвлен и возмущен, но все-таки ночь взяла свое. Стоя у окна, он сначала погрузился в дрему, а затем и вовсе заснул, как лошадь в стойле. Он мог бы свалиться на пол, если бы вдруг не хлопнула дверь. Это и разбудило Павла, и он, потирая глаза, увидел, как идут к дому Эльвира и ее ночной гость.
Когда она зашла в спальню, Павел уже лежал в кровати. Архипова закрыла за собой дверь, прижалась к ней спиной, подняла голову, тупо вглядываясь в темноту под потолком.
– Сейчас будешь объяснять или потом? – спросил Торопов.
– Это Антон. Я тебе о нем рассказывала…
– Любовь прошла, но остались деловые отношения.
– Да какие там отношения – так, чуть-чуть…
– Ты его любишь?
– Не знаю… Думала, что нет. А сейчас не знаю… Но это не важно. Я ему все равно не нужна…
– Он один, без жены, а вдруг возьмет и позовет тебя к себе? – с сарказмом спросил Павел.
– Не позовет, – зажмурив глаза, мотнула головой Эльвира.
– Ну а вдруг?
– Я не знаю…
– Тогда мне лучше уйти. А то вдруг возьму да набью его холеную морду. Проклянешь меня потом…
В дверь тихонько постучали. Это был Антон. Оказывается, он хотел поговорить с Павлом, и для этого приглашал его в кухню. Эльвиру же он попросил остаться в комнате. Разумеется, от приглашения Торопов отказываться не стал. Ему и самому интересно было расставить все точки над i.
Антон при нем по-хозяйски достал из шкафа две рюмки и поставил их на стол, где уже возвышалась бутылка дорогого коньяка.
– Как я понял, у тебя серьезные виды на Эльвиру, – с холодным юморком спросил он у Павла.
– А у тебя?
– У меня виды на ее дом. Хороший дом. Однажды мы здесь провели с ней чудный месяц. Да и не однажды…
С завидной легкостью он откупорил бутылку, разлил коньяк по рюмкам.
– Зачем ты это мне говоришь? – угрюмо спросил Павел.
– Затем, чтобы ты не спускал с меня глаз, – весело посмотрел на него Антон. – Я собираюсь немного пожить здесь, поэтому и предупреждаю. Сейчас я здесь третий лишний, но ситуация может измениться, так и знай.
– Ничего, я не гордый, я и подвинуться могу. Но сначала морду тебе набью. Так и знай.
– Ух, какой ты грозный! – сказал Антон, пытаясь скрыть за широкой улыбкой растерянность.
– Я тоже тебя предупредил.
– Да, но ты предупредил меня всерьез, а я предупредил тебя в шутку. Я не один, а с женщиной. Завтра она будет здесь. Так что не переживай, к Эльвире приставать не буду… Ну, давай за знакомство!
Он выпил первым. Выдержав небольшую паузу, Торопов последовал его примеру.
– Ну все, можешь идти спать, – подмигнул ему Антон так, как будто он был взрослым дядей, а Павел – ребенком, с которым нужно было найти общий язык. – А я здесь немного похозяйничаю. И душ приму. А ты Эльвиру крепче держи, вдруг убежит.
Но Торопов не принял шутку.
– Да пошел ты! – сказал он и отправился спать.
Часть четвертая
1
Мохнатый шмель не мог понять, почему прозрачное стекло сдерживает его, не выпуская на свободу. Ведь видны же из окна небо, деревья, трава, цветы. С отчаянным жужжанием он бился о стекло, отскакивал назад или просто скользил вниз, стучась о подоконник.
Глупый шмель. Зачем суетиться? Зачем пытаться спастись, если смерть все равно рано или поздно придет. Нет ничего вечного в этом мире – и люди умирают, и насекомые. Так думал Павел, наблюдая за тщетными усилиями шмеля вырваться на простор.
Ему самому свобода не нужна. Ему бы в туалет сходить после сна. Но так неохота вставать, напрягать мышцы, чтобы тащиться в соседнюю комнатушку. Хочется просто лежать и ждать, когда наступит смерть.
В комнату тихонько вошла Эльвира. Шелковый халат на ней с золотистыми цветами, полы разошлись в стороны, обнаженная грудь едва не вываливается наружу, одна нога совсем оголена, но это ее ничуть не смущает. И Торопову все равно. Не важно, что в доме посторонний мужчина. Ведь ему нет никакого дела до Эльвиры. Что в ней хорошего? Лежать бы и лежать, наслаждаясь тишиной и покоем.
– Как дела? – спросила Архипова.
Павел в ответ лишь пожал плечами.
– Может, в туалет пора?
– Да, пора.
– Так в чем же дело?
– Вставать не хочу, – с глубокой апатией к себе и ко всему отозвался он.
– Сейчас ты встанешь и пойдешь в туалет.
Эту команду он обязан был исполнить. Эльвира для него тот самый человек, который должен ему помогать, без которого ему не обойтись. Это шмелю некому помочь, поэтому он до сих пор бьется о стекло. Он умрет, потому что никому не нужен. А Павел нужен Эльвире, и она не допустит, чтобы он умер.
У Торопова сильно закружилась голова, когда он вставал с постели, но все же он удержался на ослабших за ночь ногах. Рухнуть бы сейчас на кровать и лежать, но Эльвира сказала идти в туалет, и он должен ей повиноваться. Она взяла его жизнь в свои руки, и теперь все зависит от нее. Скажет умереть, и он умрет. А что хорошего в этой скучной и безликой жизни?
Он сходил в туалет, а когда вернулся в комнату, увидел, что Эльвира там не одна. Антон обнимал ее сзади, что-то шептал ей на ухо и тем временем шарил рукой у нее под халатом. Заметив Павла, она подалась вперед, вырываясь из мужских объятий, смущенно запахнула халат. В ее глазах застыло чувство вины, но при этом она смотрела на него внимательно, как врач, изучающий поведение пациента.