Выстрел по «Ледоколу». Как Виктор Суворов предавал «Аквариум»
Шрифт:
Александров не вникал в оперативную работу, передав этот участок своему заместителю. Резун продолжал активно заниматься анализом информации, и его поддерживал шеф. Из Центра продолжали идти положительные отзывы на информационные телеграммы, исполненные молодым, подающим надежды офицером.
Александрова не интересовали взаимоотношения в офицерском коллективе. Работники резидентуры сразу раскусили нового шефа. За границей это происходит очень быстро. Офицеры между собой сравнивали Александрова с прежним шефом, вспоминали его добрым словом. Новый был очень резок и груб с подчиненными, он не терпел никаких возражений. Иногда и Резун попадал под горячую руку своенравного начальника. Ему трудно было угодить, приспособиться к нему, он всегда чем-нибудь был недоволен, никогда не улыбался.
Доходило и до того, что он впадал в депрессию, выпив дома после работы пару рюмок спиртного. Резун вдруг, как маленький ребенок, мог без видимой причины расплакаться, начинал в чем-то себя упрекать, раскаиваться, доводя себя почти до обморочного состояния. В конце 1976 года резидент по указанию Центра на несколько месяцев убыл в Союз. Вместо него в Женеву временно исполнять обязанности резидента прибыл из Центра начальник направления капитан 1 ранга Калинин В. П.
Калинин поручил Резуну по утрам просматривать прессу и докладывать ему о наиболее важных и интересных событиях в стране и в мире.
Прошло несколько дней, но Резун с докладом не являлся. Калинин был строгим, требовательным к себе и подчиненным офицером. Через неделю он вызвал молодого офицера и поинтересовался, почему тот не выполняет порученное ему задание. Вопрос Калинин Резуну задал обычным тоном, в нём отсутствовали какие-либо ноты недовольства, угрозы, которые впоследствии отличали будущего резидента Александрова.
Калинин был опытным офицером, много повидавшим на своем веку на флоте, но такого он увидеть не ожидал. Он заметил вдруг на глазах разведчика слезы. Крупные детские слезы катились по его пухлым щекам.
Калинин сам растерялся от неожиданности и не знал, что делать.
Когда он попытался его успокоить, Резун вдруг разрыдался, стал просить прощение, оправдываться, что совсем забыл о порученном деле, и заверять, что впредь это никогда не повторится.
После этой сцены Калинин долго думал о случившемся, пытаясь найти причины такого поведения молодого разведчика. Никому об этом случае не стал докладывать.
По иронии судьбы после бегства Резуна стрелочником оказался капитан 1 ранга Калинин, который получил строгий выговор, его направили из центрального аппарата в другое подразделение с аттестацией о нецелесообразности дальнейшего использования на работе за рубежом. На этом закончилась карьера перспективного заслуженного офицера ГРУ, награжденного за предыдущие успехи в работе боевым орденом Красного Знамени.
После поездки в Цюрих в редакцию журнала «Армада» и беседы с англичанами Резуна охватила настоящая паника, он заметался, многие сослуживцы заметили его депрессивное состояние. В это время он отчетливо понял, что попался в ловушку к спецслужбам СИС, стал судорожно искать выход из создавшегося положения. Было ясно: англичане переиграли его на том, на чем он сам хотел сыграть. То ли Фурлонг был кадровым работником СИС, то ли спецслужбы умело воспользовались его нетрадиционной сексуальной ориентацией.
Дальше события развивались по совершенно неожиданному и никем не предвиденному сценарию.
Глава 6
ФУРЛОНГ
Не ложись с мужчиной, как с женщиной: это мерзость.
Редактор журнала «Международное обозрение» Рональд Фурлонг находился в своем женевском офисе на Рю де Риволи, он
Звонили из Цюриха из редакции журнала «Армада». Фурлонг сразу узнал хриплый, прокуренный голос сотрудника журнала Майкла Лонга и насторожился, предчувствуя, что ничего хорошего он не сообщит. Лонг интересовался погодой в Женеве, жаловался, что его замучили проклятые ветры-фены, от которых разламывается голова и скачет кровяное давление. Но вот в болтовне Лонга проскользнуло то зловещее слово, которое больше всего боялся услышать Рональд. Условное словечко-сигнал означало, что завтра, во вторник, ему надлежит прибыть в английское посольство в Берне и явиться к резиденту в секцию службы паспортного контроля, под «крышей» которого обосновался его шеф О'Брайн Тир. Визовые секции паспортного контроля в посольствах — излюбленные прикрытия разведчиков «Сикрет интеллидженс сервис».
Встреча с шефом ничего хорошего не обещала. Вообще Фурлонг старался как можно реже встречаться со своим резидентом, хотя знал его около двадцати лет, со студенческой скамьи, по совместной учебе в Оскфорде.
После телефонного звонка Рональд быстро собрал разбросанные на письменном столе документы, положил их в сейф, закрыл на ключ, поднялся из-за стола и вышел из кабинета, бросив на ходу своей секретарше Марте, что ушел на ланч.
После разговора с Лонгом все мысли редактора были заняты предстоящей встречей с шефом. Предмет разговора ему был предельно ясен и тревожил: снова, уже в который раз, речь пойдёт об этом русском, снова на его голову посыпятся упреки, что разработка идет крайне медленно, нет видимых конкретных результатов, заслуживающих внимания, творческих предложений. Шеф наверняка будет требовать форсировать работу с русским.
В кафе Фурлонг устроился на своем любимом месте в углу у окна. Взял кружку темного пива, заказал ланч и вновь углубился в свои мысли, стараясь привести их в порядок и сформулировать тезисы доклада резиденту. Память вытащила на поверхность тот эпизод, когда он впервые встретился и познакомился с Владимиром Резуном апрельским днем 1977 года. Советский дипломат посетил его редакцию. В глаза сразу бросились округлости его женоподобной фигуры, короткие ноги, толстые ляжки, большая круглая голова, пухлые женские губы, румяные, как у девушки, щеки. Как опытный педераст Фурлонг сразу безошибочно определил, что перед ним стоит его возможный сексуальный партнер. Все признаки были налицо, он не мог ошибиться: русский уже неоднократно бывал предметом мужского вожделения. Надо было не упустить шанс, чтобы эта встреча не оказалась последней. Уже несколько месяцев Фурлонг не имел интимного партнера и очень страдал от этого. У его бывшего любовника, архивариуса французского посольства в Женеве Франсуа Лагранжа, закончилась командировка, и он уехал к себе на родину. Посетитель, похоже, сам шел на контакт, подробно интересовался тематикой журнала, стоимостью подписки, с большим вниманием просматривал издания, задавал вопросы, не торопился уходить. Возможно, Фурлонг это не исключал впоследствии при анализе, что русский дипломат и сам почувствовал родство душ, точнее, тел.
После первого посещения русский зачастил в редакцию, покупал журналы, интересовался новыми публикациями. Он старался получить сигнальный номер до выхода его в печать. Знакомство развивалось, появились общие интересы. Скоро обнаружилось, что оба увлекались нумизматикой. Благодаря Резуну англичанин значительно пополнил свою коллекцию русских и советских монет. Резун тоже не отставал, получил в обмен интересные экземпляры, которых у него до этого не было. Кроме того, ему удалось значительно увеличить свой обменный фонд. Встречи новых знакомых обычно проходили в редакции журнала «Международное военное обозрение». Иногда Фурлонг приглашал нового знакомого на ланч в свой любимый ресторан, расположенный недалеко от редакции. В большинстве случаев платил Фурлонг. Русский никогда не возражал. Однажды, когда платил Резун, англичанин обратил внимание на то, что русский не знал, сколько надо давать чаевых официанту, и растерялся. Из этого Фурлонг сделал вывод, что Резун редко посещал рестораны, а если и посещал, то за него платили другие.