Выстрел (сборник)
Шрифт:
Я взяла из рук доверенного телеграмму, прочла ее и положила на стол.
— Разбирая тем временем бумаги покойного лорда, я узнал, что сироты оставлены без средств к существованию. Как вам известно, закон не обязывает дядю содержать своих племянников даже в том случае, если племянники являются его наследниками.
— Я знаю это.
— Тогда я послал лорду Чарнворту вторую телеграмму, извещая его о положении дел и прося инструкций насчет мисс Уольден и ее брата. Эту телеграмму он должен был получить в тот же день, как и другие, но, очевидно, второпях, не ответил сразу. Это обеспокоило нас, потому что мы не были уполномочены считать двух сирот членами его семьи. Однако лорд Чарнворт, по-видимому, понял сложившуюся ситуацию.
Я прочитала и эту, вторую, телеграмму и почувствовала некоторое облегчение.
— Вслед за тем мы получили вот эту, третью, телеграмму, которая, как изволите видеть, не подписана.
Я взяла протянутую мне телеграмму и прочла: «С лордом Чарнвортом случился легкий удар. Путешествие отложено. Пусть все идет как при жизни брата».
— К счастью, удар был не особенно сильным, — продолжал поверенный. — Мы сочли необходимым телеграфировать лорду и после этого, прося у него инструкций на будущее, и, кстати, описали ему положение мисс Уольден, что она одна во всем доме и что ей нужна компаньонка. В ответ его светлость телеграфировал нам… Это я тоже могу прочитать, поскольку вопрос касается вас…
Доверенный отыскал в телеграмме нужное место и прочел его: «Пригласите даму с лучшими рекомендациями для ведения хозяйства».
— Вот и все, мадам, других сведений у меня нет. Надеюсь, вы удовлетворены?
— Вполне, — ответила я.
— В настоящее время лорд уже едет по Европе. Как только мы узнаем дату его прибытия в Лондон, я не замедлю сообщить вам.
Я простилась с поверенным и ушла. Таким образом, я узнала о лорде Чарнворте только три факта, а именно: что его поведение в молодости было отнюдь не безупречно, что все двадцать лет его ссылки прошли в полной изолированности от семьи и что он возвращался теперь, по-видимому, с добрыми намерениями построить лучшее будущее. Я решила проявить терпение и стала ожидать прибытия лорда Чарнворта, чтобы уже лично составить о нем впечатление.
Как только в городе стало известно о моем положении в доме лорда Чарнворта в качестве полновластной хозяйки, мне нанесли визиты многие лица из высшего света. Среди них, к моему удовольствию, оказался господин, которого мой опытный глаз отметил как претендента на руку Жоржианы. Это был сэр Патрик Дэнс.
Сэр Патрик — баронет из почтенной семьи и, кстати сказать, владелец острова у западных берегов Шотландии. Он чрезвычайно высокого роста, волосы у него плохие и все лицо покрыто веснушками, зато характер безупречный. Это в высшей степени скромный и простодушный человек. Он не мог бы относиться ко мне с большим почтением даже в том случае, если бы я была сестрой Жоржианы.
Как только я поняла его намерения, то не упустила случая сделать ему тонкий намек, что его ухаживания за Жоржианой мне по душе. Едва он узнал об этом, как тотчас принялся расспрашивать меня, может ли он рассчитывать на ее взаимность. Получив более или менее поощрительный ответ, бедный молодой человек растаял от благодарности и в следующий же свой визит к нам принес мне ценную брошь, которую почти насильно заставил меня принять от него на память.
С тех пор он к нам зачастил, тем более что я стала часто приглашать его на завтрак и на обед. Но тот факт, что Жоржиана упорно разговаривала с одним только господином Перауном, совершенно обескураживал молодого баронета, и все его усилия всякий раз сводились на нет, едва только разговор заходил о каббалистическом учении, Морисе Метерлинке [5] или о чем-нибудь подобном, в чем баронет был совершенно не силен. Видя такое положение дел, я решила дождаться приезда лорда Чарнворта, так как надеялась, что он окажет влияние на племянницу. От поверенного я слышала, что лорд уже достиг Парижа, где остановился на несколько
5
Морис Метерлинк (1862 — 1949) — бельгийский писатель, драматург и философ.
К счастью, все приготовления были сделаны заранее. Комнаты, которые занимал покойный лорд, были убраны и проветрены под моим личным наблюдением, также была подготовлена комната для слуги, которого лорд Чарнворт вез с собой. Морис Уольден, естественно, взволнованный предстоящим свиданием с дядей, был освобожден от занятий, и я уже придумала маленький церемониал встречи изгнанника. С того момента, как я послала за лордом Чарнвортом карету, дверь дома была настежь открыта, и Жоржиана с братом сидели наготове, чтобы броситься к дяде, едва он ступит на порог. Я же должна была находиться на втором плане и собиралась выступить вперед с тем, чтобы принять хозяина дома тотчас после того, как окончатся душевные излияния. Дворецкому Клофаму я поручила бежать впереди, распахивать перед его светлостью двери и сопровождать его до отведенных лорду апартаментов.
Все уже было готово, мы сидели втроем в столовой и смотрели в окошко, когда я вдруг заметила, что к дому подъезжает не карета, посланная мной, а простой наемный экипаж. Человек, сидевший рядом с кучером на козлах, по всей вероятности, француз, соскочил на землю прежде, чем экипаж подъехал к подъезду, и отворил дверь. Я едва успела крикнуть Жоржиане и ее брату, чтобы они бежали в прихожую, как вдруг увидела и самого лорда Чарнворта. Он был тепло закутан, держался левой рукой за плечо слуги и без заметных затруднений поднимался по ступенькам. Клофам широко отворил перед ним двери и низко поклонился, в то время как сироты подошли познакомиться с дядей. Он немного постоял, сказал два-три приветственных слова, снял с плеча слуги левую руку, быстро пожал руки родственникам и поспешил за ними во внутренние покои, прося тотчас провести его в отведенные ему комнаты.
Я выступила вперед, силясь улыбаться как можно приятнее; лорд Чарнворт кивнул мне, пробормотал что-то, чего я не поняла, и буквально ринулся наверх, в свои апартаменты. Нечего удивляться, что во время описанной сцены я испытала некоторое разочарование. Двое суток лорд Чарнворт оставался у себя, не показываясь никому. Еду ему посылали наверх с его же лакеем. И только к вечеру третьего дня слуга пришел ко мне с докладом, что его светлость изволил отдохнуть с дороги и был бы рад, если бы я из уважения к его инвалидности посетила его, извинив его за то, что не он первым наносит мне визит.
Конечно, я согласилась. Вежливая форма, в которой ко мне обратились, убедила меня, что лорд Чарнворт не такой уж грубый человек, каким показался мне сначала, а оказанный им прием окончательно рассеял мои сомнения. При моем появлении он встал, протянул мне здоровую руку и извинился, что потревожил меня. Его манеры выдавали в нем человека, который некогда был настоящим джентльменом, но позднее из-за общества, где ему пришлось вращаться, привык к некоторым шероховатостям. У него было лицо чужеземца, но это впечатление, впрочем, сглаживала длинная черная борода. Похоже, что лорд Чарнворт и сам сознавал свои недостатки.
— Я хотел сказать вам, мисс Стейси, что в данный момент я не чувствую себя способным появляться в цивилизованном обществе, — начал он. — Долгое время я жил вне его, и того, что сформировалось за двадцать лет жизни среди дикарей, быстро не исправишь. Вот почему я и решил обратиться к услугам такой почтенной дамы, как вы. Вы легко поймете, чего свет будет требовать от моего дома, и я буду вам очень обязан, если вы примете на себя труд управлять моим хозяйством так, как если бы главной здесь были вы, а не я. Я вмешиваться не стану.