ВьЮжная Америка
Шрифт:
Главный недостаток — продавцы. Это милые, но невыносимо назойливые создания. Они спешат вам на помощь, они расстилаются перед вами, предлагая себя в услужение. Их так учили, они не виноваты, но две трети своей энергии вам приходится затрачивать на то, чтобы как-то избавиться от этой «помощи».
Я, например, сразу же им объясняю, что грамоте обучен еще со школы и разберусь с ценами сам. Разумеется, такое объяснение не производит абсолютно никакого впечатления. Тогда я выражаю протест и поворачиваюсь к ним спиной. Продавцы проползают у меня под ногами и выныривают из груды джинсовых курточек. Я размахиваю руками и строю ужасные рожи. Продавцы кланяются, приторно улыбаются и обещают немедленно принести со склада новейшие поступления, но не отходят ни на миллиметр. Как часто я уходил без покупки только потому, что услужливый продавец не позволил мне спокойно рассмотреть товар! И как владельцы магазинов не понимают, что эти болваны своим тупым раболепием только разоряют торговлю?
Иностранцы в Кито чаше всего заходят в «Хардин». Тут две причины. Первая — это, конечно, Амазонас. Если захотеть — от «Хардина» можно дотопать прямехонько к отелям. Иди себе и никуда не сворачивай. Всего-то полчаса ходу. А на такси — один доллар вместе с чаевыми. Вторая причина — фудцентр. Пол-этажа наверху отданы в распоряжение дюжине конкурирующих кафе.
Здесь представлен весь диапазон кухонь, от джунглеиндейских — и через средиземноморские — до китайских. Русской кухни, ясное дело, нету. Но если скомбинировать кое-что из итальянского с кое-чем из китайского, можно получить вполне съедобный русский обед.
Правда, дороговато, долларов по десять на нос обойдется. Но вкусно без дураков, все настоящее и свежее.
В «Ки Сэнтро» тоже большой фудцентр, даже помощнее хардинского. Кроме всего прочего там работает настоящий открытый кулинарный цех, где вы можете заказать торт и, попивая пепси, наблюдать за всеми таинствами его приготовления. Можно, конечно, взять торт сразу. Качество приготовления здесь ни с чем не сравнимо. Я думаю, что и дома так не получится, даже если у вас двадцатилетний опыт выпечки. Нет, не получится. В «Ки Сэнтро» работают, может, и не боги, но, уж во всяком случае, ангелы кулинарии.
А этажом выше — игровой зал. Точнее, несколько залов. В основном — электронные развлечения, аттракционы на любой вкус и возраст. Очень шумно и весело, как в луна-парке. Имеет место и небольшой азарт — игра на жетоны. Можно немножко выиграть, но чаше — проиграть.
Отношение зажиточных китийцев к этим центрам однозначное — они считают их местом для гуляния, особенно в дождливую погоду. «Ки Сэнтро» — очень длинная конструкция. Если неспешным шагом пройти туда-сюда по всем этажам и переходам, останавливаясь у витрин и заходя в отделы, то уйдет, вероятно, пара часов. После чего можно посидеть в одном из многочисленных кафе и послушать пианиста. А наслушавшись, подняться и поиграть. После игры выпить колы и снова пройтись туда-сюда. Вот и вечер кончился. Я говорю это без всякого преувеличения, со мной согласятся несколько тысяч китийцев.
Кроме трех европеоидных, есть здесь полдюжины центров классом пониже, типа «Иньякито» и «Караколи». Оба на Амазонас, друг против друга. Там не гуляют, но покупают, очевидно, чаще. А еще ниже — класс «Эспирали», для низов светского общества; таких тоже немало, десяток наберется. Ниже низов — простые магазины, иногда очень большие и многоэтажные, но унылые и пустые (не в смысле товаров — товара везде одинаково много). Народ простые магазины не любит. Несмотря на явно бросовые цены. Китийский народ крайне солидарен — если, мол, мои соседи не ходят в ССНУ (центр весьма низкого класса и с низкими же ценами), то и я, мол, ни за что туда не пойду, и не уговаривайте. И гуляют по ССНУ тени забытых предков и семь измотанных скукой охранников, которые и сами толком не знают, что именно они охраняют и от кого.
Совершенно нечаянно я нашел универсальный и безотказный способ, позволяющий точнейшим образом определить уровень прибыльности торгового центра и даже отдельного этажа или угла. Я выискиваю локаль поменьше, метров на тридцать общей площади (от двадцати до тридцати пяти), и, прикинувшись посланцем от фирмы (несуществующей), расспрашиваю продавцов, почем у них месячная аренда, то есть сколько платит их хозяин за помещение. Разумеется, вам могут отказать и не ответить, но это — крайне редко. Если вы держите себя легко и независимо, если вы всем видом показываете, что вам, собственно, плевать, сколько он платит и платит ли вообще, это не ваша забота, а просто шеф приказал узнать, то вам непременно расскажут все и даже больше, чем вы спрашивали. Так вот, в разных центрах аренда локаля может колебаться от (внимание!) пятидесяти долларов в месяц до полутора тысяч. Именно в таком соотношении нужно считать и торговые успехи этих локалей и самих центров. Причем локаль за пятьдесят и локаль за пятьсот могут находиться на расстоянии ста метров друг от друга, но в разных центрах, как, например, в «Уникорнио» и «Иньякито» соответственно.
В Кито живет и здравствует убеждение, что лучше платить много, но и зарабатывать много, чем иметь мизерные расходы и почти никакие доходы. Я как-то склоняюсь к мнению, что китийцы в чем-то правы…
А вечером мне позвонил итальянский адвокат Андрюша и обрадовал, что нужно пройти медицинские тесты. Мы, говорит, замяли это дело по причине спешки, а теперь с меня требуют бумажки. Так что, будь любезен, пройди.
Я согласен, что мне стоит тесты пройти? Но где и как и во что это обойдется? Итальянец объясняет, я записываю и на следующее утро мы, как примерные пионеры на прививку, являемся в госпиталь на обследование.
Госпиталь мы искали долго. Итальянец объяснять не умеет, он привык размахивать руками и высоко подпрыгивать, а телефон лишает собеседника этих крайне необходимых деталей разговора. И потому я не все понял. Уяснил только, что на авениде Америка есть пешеходный мост. Ну, вот он, этот мост, там нищий алкоголик сидит в углу на железной сетке и протягивает нам банку из-под сапожного крема. Я дал ему тыщу от щедрот. Но про госпиталь этот нищий все равно никогда не слышал. Он, вероятно, по образу и подобию его русских собратьев по тоске все болезни излечивает известным радикальным средством. Вот только «наши» лечатся «Русской», а он — «Анисовой», в этом — разница технологий.
Госпиталь же нашелся неожиданно и только по вывеске. Мы-то высматривали серые пятиэтажные бараки без балконов и с закрашенными белой краской окнами, а здесь какая-то роскошная вилла в два этажа, большая и розовая, окна огромные, надраенные, а вокруг — деревья. И ни малейшего признака больницы.
В регистратуре приняли мои документы и направили нас к сестре. Там на нас завели карточки, пластмассовые, вроде кредитных, и попросили заплатить по пятьдесят тысяч сукров. Мы заплатили.
Прождали мы довольно долго. Госпиталь оказался народным — здесь не спрашивают, имеешь ты страховку или нет, не интересуются, откуда ты и зачем тебя принесло в столицу или же ты вообще местный. Раз уж пришел в народный госпиталь, значит, у тебя не густо с деньгами, а в таким положении зачем же тебя мучить вопросами, унижать? Никто и не унижает.
Я, кстати, тоже не обиделся на итальянца. Ну и что же, если он приписал меня к бедным? Как гласит мудрая еврейская пословица, не тот богач, кого считают богатым. Впрочем, итальянец, скорее всего, не дурак и в народный госпиталь направил меня исключительно по причине отсутствия страховки.
Так как нас внесли в семейные списки (просто поглядели, что мы всей кучей явились, и внесли без вопросов), то и вызвали к врачу всех троих, оптом. Доктор оказался американцем. Типичный немец, но выросший вне Германии, поэтому слегка эмоционален, но по-немецки дотошен и крайне логичен. Работает он в Эквадоре по контракту, зарплату получает от правительства. Сколько получает — не сказал, но по всему видно, что больше, чем в Штатах (слишком уж он доволен жизнью).