Выйти замуж за ловеласа
Шрифт:
Джоселин нехотя повернула голову. Прямо перед ними, твердой рукой удерживая приплясывающего жеребца, замер Девон – весьма впечатляющее зрелище, нехотя призналась она себе.
– О, прекраснейшая из дам, умоляю вас, не откажите мне в просьбе – дайте какой-нибудь талисман из ваших рук, ленточку или бант, который принесет мне удачу в сражении! – игриво воскликнул он, протянув к ней руку в латной перчатке.
Джоселин вздрогнула, уговаривая себя, что она не должна придавать значение подобному пустяку.
– Что мне ему дать? – прошептала она, дергая за рукав Уинифред.
– Туфельку, –
– Еще чего!
– Ну, тогда подвязку.
– Ты с ума сошла?! Чтобы я подарила ему свою подвязку? Даже и не думай!
– Ну, тогда решай сама. Только быстрее! Джоселин густо покраснела. Потом, немного подумав, развязала один из шелковых бантов, которыми были подвязаны широкие рукава ее блио и которые сильно ее раздражали. Девон с поклоном подцепил его концом своего копья, галантным жестом поднес бант к губам, после чего заставил своего коня склониться перед Джоселин в поклоне.
– Какая сцена, просто как в рыцарском романе! – Уинифред восторженно захлопала в ладоши.
Джоселин с трудом спрятала улыбку.
– Какой актер, ты, наверное, хотела сказать, – фыркнула она.
– Ну, если он и разыгрывал перед тобой спектакль, я бы не отказалась поучаствовать в нем вместо тебя. О Господи… это не с сэром ли Гейбриелом он собирается сражаться?!
Второй участник турнира только что въехал на ристалище верхом на могучем сером жеребце. Увенчанный пышным черным плюмажем шлем полностью скрывал его лицо, однако надменность, с которой этот рыцарь сидел в расшитом золотом седле, не оставила у зрителей никаких сомнений в том, кто этот смельчак, решившийся бросить вызов Девону Боскаслу. Сделав круг по полю, он подъехал к тому месту, где сидела Лили Кранли. Очаровательная вдовушка без каких-либо колебаний приподняла край платья и, стащив с ноги подвязку, бросила ее сэру Гейбриелу в качестве талисмана.
«Зато Девон оказал эту честь мне», – промелькнуло у Джоселин в голове, и хотя она упорно твердила себе, что сей жест, в сущности, ничего не значит, ей все же было приятно. Однако если Девон считает нужным на публике играть роль влюбленного жениха, выходит, было бы разумно с ее стороны последовать его примеру. Странно было другое – что для нее не составляет ни малейшего труда играть роль влюбленной невесты.
Дождавшись, когда герольд подаст знак к началу поединка, Девон тронул шпорами жеребца, пустив его легкой рысью, зрители затаили дыхание. Через мгновение они с кузеном уже галопом неслись навстречу друг другу, не обращая внимания на ошметки грязи, летевшие из-под лошадиных копыт. Девон с невольным восхищением разглядывал кузена, с непринужденной ловкостью управлявшего своим могучим серым жеребцом.
Однако сам Девон был прирожденным наездником. Это было у него в крови. К тому же при своем высоком росте и худощавом телосложении он привык больше полагаться на ловкость и проворство – и именно их он сейчас противопоставил могучей силе и тяжеловесному сложению Гейбриела.
Взяв тяжелое копье с затупленным наконечником в левую руку, Девон, прищурившись, направил его в середину щита кузена. Если ему удастся нанести удар с достаточной силой, подумал он, то он выбьет его из седла, зато в этом случае удастся обойтись без серьезных повреждений.
Расчет Девона казался верным.
К несчастью, Гейбриел слишком прочно сидел в седле – словно уличный мальчишка на заборе, а тяжелый щит смягчил удар.
– Давай, кузен! – издевательски крикнул он, поворачивая коня перед еще одной схваткой. – Не принимай свою неудачу слишком близко к сердцу! Вдобавок все дамы и так знают, что любовные подвиги в постели лорд Девон ценит куда больше ратных!
Девон осадил своего горячившегося жеребца с ловкостью, давно уже ставшей частью его натуры. При его мастерстве и подвижности ему ничего не стоило опередить тяжеловесного и медлительного Гейбриела.
– Что-то мне не доводилось пока слышать о твоих подвигах на поле битвы! – насмешливо крикнул он.
– Это потому, что все мои противники мертвы, и не в состоянии рассказать о них! – бросил через плечо Гейбриел. – Но сейчас все по-другому. Это только игра, не так ли, кузен?
Да, это была просто игра, однако Девон уже забыл об этом. Он потерял голову в тот момент, когда, выехав на поле, увидел сидящую среди зрителей Джоселин. Вряд ли ему удастся произвести на нее впечатление, если он проиграет схватку, мрачно подумал он. Прищурившись, Девон усилием воли заставил себя не думать об этом. Они с Гейбриелом, развернув коней, легким галопом вновь поскакали навстречу друг другу.
Игра или нет, он должен победить!
На этот раз… все решится на этот раз!
Уверенно сидя в седле, Девон устремился навстречу Гейбриелу. В этот момент он не думал ни о чем, не слышал ничего, кроме тяжелого грохота копыт жеребца, на котором скакал кузен. И это принесло свои плоды. Мгновением позже острие его копья с грохотом ударило по шлему на голове Гейбриела, а еще через миг его кузен вылетел из седла и, подняв облако пыли, покатился по земле. Это была победа.
Зрители восторженно взревели. Кто-то бросил на поле венок из плюща. Герольды, протрубив в свои трубы, торжественно объявили лорда Девона победителем поединка. Теперь ему оставалось одержать верх только в двух состязаниях, подумал он про себя…
Девон с веселым удивлением разглядывал лежавшего на земле кузена.
– Надеюсь, это хотя бы на денек-другой собьет с тебя спесь, – проговорил он.
Гейбриел, с трудом поднявшись на ноги, стащил с головы шлем.
– Между прочим, ты должен быть мне благодарен, кузен, – проворчал он.
– Вот как? – фыркнул Девон. По лицу его катился пот. – Интересно, за что?
– За то, – ухмыльнулся Гейбриел, – что я позволил тебе победить! И тем самым помог избежать унижения на глазах нареченной.
Девон, запрокинув голову, захохотал:
– Ну, ты и наглец!
– Я пожертвовал ради тебя своей гордостью, – притворно надулся Гейбриел, – а ты смеешься?!
– Знаешь, о чем я думаю, кузен? По-моему, ты не умеешь проигрывать. Да и насчет самопожертвования явно погорячился. Как-то это на тебя не похоже, согласен?
У Гейбриела не нашлось, что ему возразить.
Девон, повернув коня, подскакал к скамьям, на которых волновались зрители, спешился и склонился в низком поклоне перед Джоселин. Какое-то время она молча смотрела на него, не зная, что сказать.