Выжечь огнем
Шрифт:
Она отбросила эту мысль - все эти мысли - прочь. Чем меньше она будет знать о том, о чем они не хотели ей рассказывать, тем лучше.
– Вы сказали "массированная", - сказала она вместо этого.
– Насколько массированная?
– Скорее всего, действительно, действительно массированная, - весело ответил Карпинтерия.
– Со всем, что есть в арсенале Великого Альянса. С другой стороны, вы можете не жалеть средств на защиту. Ну, почти.
Что, черт возьми, происходит? задумалась Гейл.
Город Старый Чикаго
Старая Земля
Солнечная
– Куда мы направляемся?
– спросила Кэтрин Монтень.
Ее посадили в аэромобиль почти сразу же, как она приземлилась в аэропорту О'Хара. Предполагалось, что она выступит с речью от имени Лиги по борьбе с рабством. За эти годы она раздала много таких прямо здесь, в Старом Чикаго, но сейчас они просто пролетели мимо ее обычной посадочной платформы. Той, которая вела под наземными улицами города, чтобы обеспечить доступ к Старому кварталу столицы, поскольку большая часть квартала находилась под землей. На самом деле в некоторых местах он простирался вниз более чем на километр.
"Петля", как ее также называли, была самым известным гетто Солнечной лиги и, безусловно, самым большим. Это был дом для миллионов столичных иммигрантов, которые приехали со всей Лиги - особенно из бедных миров Пограничья. Иммигрантов, как легальных, так и нелегальных, можно было найти по всей Старой Земле, но, безусловно, самая большая и плотная их концентрация была именно здесь, в столице.
Другие давно заселенные и богатые центральные миры сохраняли более жесткие ограничения на иммиграцию, чем Старая Терра, и особенно на иммиграцию с Пограничья. Но родной мир человеческой расы сделал бы это, мягко говоря, затруднительным. Это была самая многоязычная планета в заселенной людьми галактике. С таким количеством семейных и других тесных связей со столькими другими мирами было просто невозможно так жестко регулировать иммиграцию, и Старая Терра была местом мечты, планетой с золотыми улицами... особенно для беженцев, спасающихся от протекторатов и "благожелательного надзора" Управления пограничной безопасности.
– Солдатское поле в той стороне, - теперь почти запротестовала Кэтрин, оглядываясь через плечо на быстро удаляющуюся посадочную платформу.
– Твои дни произнесения речей на Солдатском поле закончились, девочка, - сказала женщина, сидевшая рядом с ней на заднем сиденье.
Ее звали Фанантенанирейни, что сочетало в себе ее имя и фамилию по обычаю ее родного мира Антананариву. Она была такой же внушительной, как и ее имя. Ее длинные, заплетенные в косу волосы были примерно того же кофейного цвета, что и глаза и кожа, и даже сидя она была на голову выше Кэтрин. Она, вероятно, также весила в три раза больше, и хотя часть этого была избыточна, большая часть была просто ее естественной массой.
Антананариву, первоначально заселенный выходцами с Мадагаскара и Маврикия, находился достаточно близко к Солнечной системе, чтобы считаться центральным миром, но в экономическом отношении это была система второго или третьего уровня. Как и многие иммигранты со Старой Земли, родители Фанантенанирейни вернулись на родину в поисках более ярких экономических горизонтов, когда ей было четыре стандартных года. С тех пор она жила здесь и провела большую часть своей взрослой жизни в Старом Чикаго, будучи политической активисткой, борющейся против генетического рабства. На самом деле, она была вице-президентом Лиги борьбы с рабством в Солнечной системе в течение последних двух десятилетий.
К счастью для всех заинтересованных лиц, она откликалась на имя "Фанни".
–
– Но сначала...
Аэромобиль начал пологий спуск, плавно скользя по высотным полосам, пока не оказался не более чем в ста метрах над очень широким наземным проспектом, который проходил более или менее параллельно озеру Мичиган. Магистраль все еще носила свое древнее название Лейк-Шор-Драйв, что было немного абсурдно спустя две тысячи лет после начала Диаспоры. За последние двадцать столетий фактическое побережье озера отодвигалось все дальше и дальше на восток по мере того, как город превращался в свалку. К настоящему времени Лейк-Шор-Драйв находился в среднем в четырех километрах от набережной и никогда не приближался к озеру ближе, чем на один километр.
– Что за...
Кэти уставилась на видеоэкран в заднем отсеке, который давал ей лучшее представление о том, что ждет впереди, чем она могла бы получить, глядя через лобовое стекло поверх плеч водителя и очень крупного парня на пассажирском сиденье, которого никто не назвал ее телохранителем.
– Почему все эти люди здесь?
– спросила она.
Лейк-Шор-Драйв была окаймлена очень широкими пешеходными дорожками и старомодными тротуарами - больше похожими на променады, особенно на восточной стороне, ближе к озеру, - и они были забиты битком. Огромная толпа простиралась так далеко вперед, насколько она могла видеть, и, выглянув в боковое окно, она увидела людей, сидящих практически на каждом балконе башен, которые примыкали к подъездной аллее.
– Я скажу, что это всегда было одним из твоих самых привлекательных качеств, Кэти, - сказала ей Фанни с усмешкой.
– У тебя нет ни малейшего интереса к лести или общественному признанию.
– Она указала на экран.
– Они вышли, чтобы поприветствовать тебя.
– Там так холодно!
– запротестовала Кэти.
Это утверждение, возможно, было не совсем точным с точки зрения фактов, но оно было близко к истине, особенно для чувств того, кто вырос в условиях Лэндинга на самой Мантикоре. Она была уверена, что температура воды была, по крайней мере, на целых десять градусов выше температуры замерзания, но был также поздний апрельский день, переходящий в вечер в Старом Чикаго, на дне глубоко затененного каньона между огромными керамокритовыми башнями столицы, и с озера налетал резкий ветер.
– Ерунда, не замерзнут!
– резко сказала Фанни.
– Сегодня прекрасный день. Немного прохладно, да, но это Старый Чикаго. Вы видите, во что одеты эти люди? Они называются теплыми куртками. Они существуют уже более двух тысяч лет.
Она покачала головой Кэти, затем наклонилась вперед.
– Включи внешний звук, Энди, - сказала она водителю, и он поиграл с чем-то на своей панели. Мгновение спустя Кэти вздрогнула, когда рев массовых приветствий заполнил аэрокар.
– Сделай потише!
– сказала она, и Фанни снова хихикнула.
– Ты можешь выключить его полностью, Энди. Я просто хотела дать маленькой мисс Модести представление о том, что происходит, поскольку она, очевидно, все еще погрязла в древней истории.
К этому времени они достигли уровня улицы, и аэромобиль был в режиме наземного эффекта, в тридцати сантиметрах над тротуаром, когда он скользил по дороге через огромную толпу, сдерживаемую баррикадами и двойной линией полиции. Кэти была ошеломлена.
– Я предполагала, что если бы меня встретила какая-либо толпа, кроме завсегдатаев, которые пришли послушать мое выступление на Солдатское поле - ладно, это было довольно много лет назад - они бы освистали меня как мантикорского массового убийцу.