Выжившая
Шрифт:
– Одну страницу, Дилан! Ты так и будешь каждый день выдавать по абзацу? Мы так не договаривались.
– Тебе нужно больше?
– Да.
– Мне тоже, Оли.
– Больше? Что ты имеешь в виду?
– в его голосе насторожённость. В моем – спокойствие и уверенность. Я
подхожу ближе, питаясь его предсказуемыми и знакомыми до малейших оттенков эмоциями, шумно втягиваю воздух и, отступая на шаг назад, удовлетворено улыбаюсь .
–
Она пахнет так же приторно-сладко, – медленно произношу я, пробуя на вкус полузабытые
Корица и шоколад, карамель и мед. Даже когда ее кожа покрылась потом, грязью и кровью, эти запахи пробивались сквозь поры,
отравляя воздух. Но со временем можно привыкнуть даже к тому, что отвратительно. И знаешь почему, Оливер? Самые отвратительные привычки вызывают в нас самую сильную зависимость. Я оставил две страницы не просто так.
– Что? – переспрашивает ливер, не успевая за ходом моей мысли.
– Одна для тебя. Вторая для Шерри. Тебе же есть в чем признаться, правда, Оли? сли сделаешь это первым,тo возможно она вспомнит то, что ты так жаждешь узнать.
– Ты издеваешься, Дилан?
– раздражается Оливер. – Помоему мы договорились, что ты напишешь обо всем, что происходило в том чертовом доме до того момента, как он сгорел.
– По-моему ты пришел за книгой, Оли, - разговор пора заканчивать. Он мне надоел. Наскучил. Меня ждут более интересные дела. Я возвращаюсь к столу.
– Она была первой, - вспоминаю я, взяв в руки толстый том.
Пробежавшись пальцами по старинному переплету, протягиваю книгу Оливеру.
– Что… – он безуспешно пытается рассмотреть в темноте, что написано на обложке.
– Три дня. Рoвно три дня у нас ушло, чтобы прочитать том от корки до корки, - я продолжаю ностальгировать, а Оливер снова злится, чувствуя себя полным идиотом.
– Черт, что это, мать твою?
– Даниэл Дэфо. «Жизнь и удивительные приключения
Робинзона Крузо». Коллекционное издание 1888 года.
Шерри
Я не могу уснуть, ворочаясь с боку на бок и вздрагивая от каждого шороха. Тусклое сияние от ночника разгоняет по углам полумрак, но не успокаивает тревожно колотящееся сердце.
Чтобы успокоиться, нужно всего лишь выключить свет, но что–
то мешает протянуть руку и дернуть за шнурок под потрескавшимся плафоном. Сложно объяснить, что именно меня пугает. Может, причина в ужасных звуках, раздающихся со всех сторон : дыхании старого дома, его скрипящем шепоте и свистящем зловещем смехе, что будят во мне похороненные страхи, напоминая о том, что хотелось бы навсегда забыть,и о том, что я не могу вспомнить.
Чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, я думаю о приятном.
Об Оливере Кейне и о внезапом, хрупком притяжении, возникшем между нами. Невозможным по ряду причин, но волнующим и желанным, как все запретное. Остается только фантазировать, какими были бы губы Оливера, позволь я ему проводить меня до спальни. Нежными, грубыми?
Настойчивыми или острожными? Воображение ведет меня дальше, заставляя ерзать от чувственного голода. Я знаю, прочитала по глазам, что Оливер захотел бы зайти. И он не похож на парня, способного на долгие ухаживания и длительную прелюдию. С его внешностью и пoложением потребность в усилиях добиться понравившуюся женщину отпадает.
Я решил, что лучше иметь подружек, чем жить с ними
Уверена их было много. Красивых, ярких, образованных,искушенных. Не таких, как я. Шерил Рэмси для
Оливера Кейна – деревенская экзотика, его влечет ко мне любопытство и физическая реакция тела, не более. Но даже понимая всю безнадёжность и одноразовость нашей связи, хотелось бы попробовать. Хотя бы раз в жизни сделать что-то для себя, эгoистично и не думая о последствиях, наплевав на гордость и самолюбие. Совершить что-то сумасбродное, импульсивное, отчаянное. Руби бы меня поддержала , если бы могла...
Мне так не хватает ее наглой смелости и твердой уверенности, что любой выбранный путь верный, если его выбрала она. Руби никогда не волновало то, что думают о ней окружающие, она плевала на чужое мнение, жила ярко, с надрывом, торопясь, словно знала, как мало у нее времени.
Если Руби чего-то хотела – она это получала. Если бы Руби захотела Оливера Кейна, он бы уже лежал у ее ног и ел с руки.
Свет несколько раз моргает, отвлекая меня от размышлений, и внезапно все до единой мысли выветриваются из головы.
Матрас в ногах проминается, словно кто-то садится на край кровати. Вскрикнув, я подтягиваю ноги, вжимаясь спиной в изголовье,и замотавшись до ушей в одеяло, с ужасом смотрю в изножье кровати… и шумнo выдыхаю, нервно смеясь над своей пугливостью.
Боже… это кошка. Всего лишь кошка. Серая с голубым отливом, крупная, холеная и вполне симпатичная кошка.
Откуда ты взялась? Дверь заперта, окно тоже. Может забежала, когда я заходила,или еще раньше,и все это время спала под кроватью. Глядя на меня медово-золотистыми глазами и мягко ступая лапками, животное бесшумно и грациозно приближается ко мне. Лоснящаяся пушистая шерстка так и манит запустить в нее пальцы, приласкать, погладить, почесать за ушком, потереться щекой о мягкую мордочку. Маленькая гостья запрыгивает мне на колени, складывает лапки пред собой и, лениво прикрыв глаза, ждет ласки и обожания.
– Ты не по адресу, киса. Я с детства ненавижу кошек.
ГЛАВА 10
Шерри
«Не всем историям суждено быть рассказанным.
Некоторые тайны лучше никогда не раскрывать, спрятать
подальше от любопытных глаз, замуровать за стальными
дверями и заживо похоронить в кромешной темноте. Стеречь и охранять, словно сокровище, даже если внутри драгоценного черного ларца с секретами копошатся черви.