Вызов
Шрифт:
Стриптиза?!
Ответ мой был молниеносным и неожиданным. В том смысле, что я такого от себя сама не ожидала. За моей спиной находилась стеклянная полка, на которой были расставлены тюбики с кремами. Первый попавшийся мне под руку и полетел в голову тиррианского засранца.
Жаль только, что у него реакция была молниеносной. Хард резко пригнулся. Тюбик стукнулся о зеркало и спикировал в раковину.
— Меткий бросок, — оборачиваясь назад, хмыкнул тиррианeц, и я незамедлительно метнула в него следующей схваченной с полки банкой с кремом.
На этот
Единый, если бы вы только видели, какое у него было выражение лица, то клянусь, тоже бы засмеялись!
Я сначала сдержанно прыснула в ладонь, а потом начала хохотать. Звонко, безудержно. Ровно до того момента, пока взглянувший на себя в зеркало Хард не повернулся ко мне и вкрадчиво не поинтереcовался:
— Я кажусь тебе смешным, Белль?
— Ум-г, — из моего горла успел вырваться только этот нечленораздельный звук, когда ард стремительно сократил между нами расстояние, подхватывая меня на руки.
С гладкой столешницы, примыкающей к мойке, на пол с грохотом и звоном полетели сметённые оттуда предметы, а на их место резко водрузили не успевшую опомниться меня.
Холод мрамора коснулся моих обнажённых бёдер, покрывая кожу мелкими пупырышками, и на контрасте с мёртвым камнем живое тепло ладони арда, накрывшей мой затылок, показалось чудовищно горячим.
— Белль…
То ли вздох, то ли стон разомкнул мои губы, пробираясь вместе с запахом мужчины куда-то под кожу и впрыскивая в кровь концентрированную дозу адреналина.
Меня повело, словно я сдуру выпила стакан спиртного. Всё поплыло перед глазами, сердце неровно бухнуло и стало падать в бездонную чёрную дыру, утягивая туда за собой следом мой разум, стыд и гордость.
Голодные, ищущие поцелуи Харда ожогами пылали на моей кoже — бесстыдные, непристойные, от которых в груди жарко ныло, и это тянущее жгучее чувство начало расползаться пo всему телу, сосредотачиваясь где-то внизу живота сладким горячим ознобом.
Мои руки, подчиняясь какой-то своей реальности, гладили скользкие от крема плечи мужчины, получая извращённое удовольствие от самого этогo процесса.
На какие-то доли секунды хмельной дурман отступил, и я вдруг поняла, что сижу на мраморной полке абсолютно голая, а между моих раздвинутых ног стоит Хард. Преграда из его полотенца давно валяется где-то на полу, а обнажённой кожей живота я чувствую твёрдый возбуждённый орган мужчины. Гладкий, тугой, тесно прижатый к моей промежности, он плавно двинулся сначала вверх, потом вниз, скользко задевая мою гoрящую от его прикосновений плоть, и что-то такое же сумасшедшее, что зелёным пламенем полыхало в глазах Харда, вырвалось из моей груди с низким стоном, посылая
Звук моего голоса словно запустил цепную реакцию безумства, и ладони Харда крепко сжались на моих ягодицах, впечатывая меня в его жилистое тело, уничтожая между нашими бёдрами иллюзию пространства.
Он тёрся об меня влажно, порочно, постепенно ускоряя ритм, и жалящие импульсы неописуемого удовольствия плавили позвоночник, пронзая моё тело, словно молнии.
Что-то первобытно-запретное было в том, что моё наслаждение становилось ещё сильнее, когда я смотрела в искажённое сладкой мукой лицо Харда, заглядывала в его затянутые поволокой страсти глаза и чувствовала под своими ладонями тяжело вздымающуюся грудь мужчины.
Меня пьянило само понимание того, что это делаю c ним я. Я — наваждение, слабость и безумная страсть Грэя Харда.
— Грэй, тэ аши? — голос Зэда за тонкой стенкой, как орудийный залп, прозвучал в раскалившемся от напряжения воздухе, окатывая ледяным душем и меня, и арда с головы до ног.
Видели ли вы, как рождается безумие? В тёмных зрачках мужчины вспыхнули его искры, расползлись голодной тьмой, заволокли радужки, и вот уже смертельно опасное пламя ярости полыхнуло пожаром — жутким до оторопи в затылке, до безотчётного желания исчезнуть, раствориться или стать невидимой.
Тиррианец выпустил меня из своих рук, отступая с сердитым шипением, словно его оторвали от моего тела вместе с куском мяса.
Он выглядел пугающе дико: голый, возбуждённый, злой, как бешеный ург. И когда шагнул в сторону, резко подбирая полотенце и исчезая в отъехавшей вместе с зеркалом двери, я соскользнула со столика, трясущимися руками сорвала со стены какой-то безразмерный банный халат и рванула в свою комнату, мечась по ней, как пойманная в силки птица.
Единый, что это было? Зэд понял, чем мы занимались?
У меня пылали щёки и уши. Сердце, замирая, ухало куда-то в пятки. То, что еще минуту назад мне казалось запретно-сладким и правильным, теперь, в ярких лучах льющегося сквозь окна света, виделось пошлым и непристойным.
Как я могла? Стыд какой! Куда бежать? Где спрятаться?
Метнувшись к гардеробной, я суетливо стала вытаскивать оттуда какие-то вещи, которые тут же выскользнули из дрожащих ладоней, стоилo услышать за своей спиной низкий рокочущий голос арда:
— Белль…
Он успел натянуть на себя только брюки. Босые ноги сделали мягкий осторожный шаг в мою сторону, и я упреждающе выбросила вперёд ладонь, требуя остановиться.
— Какого урга?! — впадая в состояние, близкое к истерике, задохнулась я, кутаясь в полы мягкого халата. — Какого урга у нас смежные спальни?
Зелёные демоны в глазах тиррианца заплясали ритуальный танец древних навэ, и могу поклясться, что губы этот бесноватый ург поджимал тoлько для того, чтобы скрыть растягивающую их улыбку.
— Эм, — несколько замешкался с ответом Хард. — Когда твои сородичи делали для меня проект этого дома, то уверяли, что спальням супругов полагается находиться рядом.