Вызов
Шрифт:
Похоже, так почему-то задумано природой Эйдэры: проживающие на ней женщины генетически сильнее мужчин. Именно они и правили древними племенами навэ. Ликардийцы же убедили мужскую половину планеты, что это ненормально. Что Вселенной правят мужчины, а эйдэрцы просто находятся под гнётом своих женщин, чья сила является не чем иным, как страшной генетической болезнью, за которой обязательно последует безумие. Ликардийцы в ходе опытов над женщинами-навэ успели выяснить, что их способности начинают проявляться под влиянием очень сильных эмоций. Тот участок их головного мозга, что отвечает за
— Их объявляли сумасшедшими и обкалывали психотропными препаратами, — догадалась я, и по выражению лица Харда поняла, что права.
— Это стали делать уже потом. Изначально таких женщин ликардийцы забирали себе, пытаясь получить идеальное оружие — воинов, oбладающих способностями навэ. Но оказалось, что все их попытки тщетны. Дети, рождающиеся у навэ в результате таких экспериментов, почему-то не наследовали тех самых заветных сверх девяноста шести миллиардов нейронов. И мальчики, и девочки получались самыми обычными. Оказалось, что залогом присутствия уникальных способностей являлась чистота крови навэ.
— А как же тиррианцы? — не удержалась я. — Почему у вашей расы ассимиляция с навэ прошла успешно?
Хард хмыкнул и пожал плечами:
— Загадка природы… Возможно, идеальная генетическая совместимость, а может, особенность влияния нашей атмосферы и гравитации. Но учёные склоняются к теории, что всё завязано на эмоциях, поскольку именно они дают толчок силе навэ. На Тиррионе никто не насиловал и не обижал волею судьбы попавших к ним женщин. У каждой из них была полная свобода выбора и долгая счастливая жизнь.
На Тирриoне принято считать, что сильные, успешные и красивые дети рождаются только oт большой любви. И пусть навэ скучали по своей родине, но недостатка в любви и нежности от своих мужей у них никогда не было. Таким образом на нашей планете и появился шеккер — замена вашего маарджи, который, по словам навэ, служил символом принадлежности к роду. Так же у нас прижились десятки других их традиций, ритуалов и легенд. И одна из них о цахи — женщине с огненной кровью, железной волей и бесстрашным сердцем. Цахи — мечта каждого тиррианского мальчика, начиная лет с десяти. Именно в таком возрасте сказки о ней почему-то воспринимаются наиболее серьёзно.
— Почему?
— Потому что как бы нелепо это ни звучало, но мужчины сами по себе довольно непритязательны. Нам совершенно немного нужно от жизни — место, где можно поспать; еда, достаточная, чтобы насытиться; и работа, способная удовлетворить наши амбиции. Всё меняется, когда в жизни мужчины появляется та, ради которой он начинает прокладывать себе путь вперёд. Женщина, к ногам которой он хочет положить тушу убитого животного, рассыпать добытый со дна моря жемчуг или пробить для неё дорогу сквозь неприступные горы, чтобы увидеть восхищение и любовь в её глазах. У нас говорят, что за плечом счастливого и успешногo мужчины всегда стоит его великая женщина. И не потому, что её место позади него, а потому что она — бесценное сокровище, которое нужно закрывать собой от ветра и невзгод!
У меня перехватило дыхание
— Так вот зачем вы здесь… — озарило меня. — Вам не нужны ни наши земли, ни деньги, ни власть. Вы прилетели сюда за мечтoй… за цахи.
Грэй молчал. Молчал и смотрел на меня так, что от жара его взгляда у меня плавилась кожа. Тело горело как в лихорадке, а запах Харда дурманил рассудок.
— Искали все, а нашёл цахи только ты… — мой голос сорвался, потому что ладони Харда пришли в движение. Заскользили пo моему позвоночнику, мягко, но настойчиво подтягивая меня ближе к крепкому телу мужчины. — Почему?
— Потому что только я разгадал её секрет, — прошептал куда-то в мой подбородок он, выписывая своими пальцами у меня на спине огненный узор.
— Какой?
— Цахи вcегда рождались только в паре близнецов.
Мой прерывистый вздох Хард поймал своими губами, и я проговорила в них, дрожа уже от предвкушения самого прикосновения:
— И… что ты собираешься со мной делать?
— Ничего… Ничего из того, что ты сама не захочешь, — ответил мне Грэй и поцеловал.
Мы целовались целую вечность…
И это было действительно то, чего я хотела: нежности, тепла и того самого ощущения, когда ты — королева, и весь мир к твоим ногам…
ГЛАВ 28
Я заметила, что мы вернулись в столицу, только когда блэйкап влетел в ангар Цахи-Центра.
От поцелуев Грэя у меня распухли губы, голова сладко кружилась, тело стало неповоротливым, неуклюжим, а руки и ноги напоминали мне мягкие верёвки. И я была совершенно не против того, чтобы Хард меня нёс. Сейчас я находила в этом особое удовольствие. Мне неожиданно понравилось быть слабой в руках сильного мужчины, способного на решительные действия и поступки, анализировать которые не было необходимости, потому что правильнее и не могло быть.
Смущение наступило лишь в тот момент, когда муж внёс меня в спальню и направился к ванной комнате.
— Залезай в горячую ванну, — опустив меня на пол и включив воду, приказал он, — а я схожу и принесу тебе что-нибудь поесть.
Желудок, вспомнив, что с утра в нём не былo ни крошки, издал жалобный урчащепротяжный звук, и я почувствовала, как краснею.
— Я потом скажу Зэду всё, что я об этом думаю, — не стал деликатничать Хард и делать вид, что ничего не заметил. — Кажется, в его обязанности входит следить за тем, чтобы ты не выходила из дома, не позавтракав.
— Не трогай Зэда, он не виноват, — тут же бросилась на защиту здоровяка. — Я вообще от него сбежать утром хотeла, а он не дал…
Взглядом Харда можно было мелко нашинковать… какой-нибудь овощ, поскольку я, видимо, являлась лицом неприкосновенным. Мечта, как-никак…
Сердито засопев, Грэй лишь сокрушённо покачал головой и, буркнув, чтобы я не вздумала учудить еще раз что-то подобное, вышел за двери.
Я поняла, зачем меня принесли в ванную, только когда увидела своё отражение в зеркале. Единый, да такой мечтой, как я, можно было напугать кого угодно до заикания!