Вызов
Шрифт:
— Да не может мне это понравиться!
— Спорим?
— Да не о чём тут…
рот мой неожиданно закрыли поцелуем, и мыслей не стало… Хотя нет, одна была… Единый, как же хорошо этот коварный ург пахнет! У него не одеколон, а просто какое-то средство гипноза.
Тягучая волна блаженства с размаху ударила в голову, превращая мозги в розовый сладкий сироп. Тёплые губы Харда вдруг превратились в бесконечный источник наслаждения, которое я пила жадно, торопливо, но почему-то никак не могла напиться. И едва глотнув не хватающего в груди воздуха,
Я даже не почувствовала, как Хард дёрнул бегунок застёжки у меня на спине, и платье мягко соскользнуло с плеч, обнажая меня почти до талии. Пальцы тиррианца прочертили по впадинке моего позвоночника обжигающую линию, пронзая тело разрядами безостановочной дрожи. Губы покрыли поцелуями плечи, и от ласкового бархатистого шёпота, коснувшегося моей шеи, горячие искры удовольствия рассыпались по коже, рождая в груди и животе жаркую болезненную тяжесть.
Я с трудом держалась на ногах и вообще плохо соображала, когда в коридоре послышался шум, шаги, а потом в распахнувшиеся двери моей спальни просочилась толпа народа во главе с Ивом.
Сдёрнув с кровати простыню, Хард, словно фокусник, одним ловким движением обернул её вокруг меня, а затем, гордо расправив плечи, сделал твёрдый и решительный шаг вперёд.
И всё-таки Хард — прирождённый актёр! Надо было видеть его «праведный» гнев!
Глаза cверкают холодной яростью, мышцы напряжённо перекатываются под смуглой кожей, брюки расстёгнуты…
Ург, у этого ненормального, несмотря на всю серьёзность ситуации — стоял! Не заметить, как его мужскоe достоинство, обтянутое тёмным бельём, выпирало из расстёгнутой ширинки, мог только слепой.
Ив слепым не был.
диный, я гадкая и испорченная женщина, потому что никогда в жизни не испытывала такого восторга! С каким же удовольствием я наблюдала за тем, как быстро меняются эмоции на лице моего бывшего жениха, пока он с отвисшей челюстью смотрел на закрывающего меня собой полуголого и возбуждённого Харда.
— По какому праву вы сюда так бесцеремонно врываетесь? — рявкнул тиррианец, и ввалившаяся следом за Фрай-а-тэ толпа зачем-то выровнялась под стенкой, как на параде.
— Что вы делаете в спальне лирэ Авьен? — умиляя своей крайней недогадливостью, поинтересoвался Ив.
— Вы имеете в виду мою жену — лирэ Аннабелль Хард? — лениво приподнял бровь тиррианец, и вдруг черты его лица неуловимым образом изменились. Я бы не рискнула вообще с ним разговаривать в этот миг, потому что выглядел он просто пугающе с этой ледяной маской спокойствия на лице, заострившей егo скулы, и абсолютно безумным взглядом психа, способного придушить голыми руками любого, кто хоть ещё раз посмотрит в мою сторону.
Единый, и во что я вообще вляпалась?!
— Жену? — скрипучим, неживым голосом повторил Ив.
— Совершенно верно, — недобро растягивая слова, произнёс Хард. — Жену! И если вы не в курсе, тин Фрай-а-тэ, то это вообще-то мой дом! Я его
Я могу понять Ива, не желающего признавать поражение. И надо отдать должное его самоубийственной смелости, ведь вступать в полемику с Хардом сейчас было чистым безрассудством.
— Она не может быть вашей женой! — упрямо тряхнул головой Фрай-а-тэ, оглядываясь на стоящих за его спиной адвокатов в поисках поддержки.
— У вас есть свидетельство о браке? — тут же вставил свой вопрос один из них.
— Да! — подхватил его инициативу второй. — Где доказательcтва, что лирэ Авьен ваша жена?
Хард улыбнулся. Гадко и многообещающе. Такое впечатление, что ему доставляло удовольствие размазывать моих сограждан, как плевок по асфальту.
Так и не застегнув штанов (чего уж там, стеснение — это вообще не о арде), он поднял со столика оставленное там свидетельство и заключение врача, ткнув их под нос мгновенно утратившим энтузиазм мужчинам.
— Регистрационный номер этого свидетельства действительно есть в планетарной базе, — загробным голосом поведал тот из них, который решил проверить подлинность документа через исейнж. — Брак законный.
Ив дёрнулся, словно от удара, и взгляды наши встретились. Мой — торжествующий и его — потерянный. Даже сейчас Фрай-а-тэ отказывался верить, что я смогла выскользнуть из расставленной им ловушки.
— У вас есть претензии к заключению доктора Вайтима о полной разумности и вменяемости моей жены? — на правах хозяина положения нарушил неловкую паузу Хард, обращаясь к притащенным Ивом врачам, неловко жмущимся у самой двери.
— Нет, — практически в унисон ответили они.
— Зато претензии есть у меня! — очень спокойно начал тиррианец. — Это мой дом! Моя спальня! И моя женщина! Вы нарушили закон о собственности и моё право на личную жизнь. Иск в суд мои адвокаты подадут сегодня же! А теперь я требую, чтобы вы убрались oтсюда! Пошли вон, или я вас вышвырну! — низкий, рокочущий, словно раскаты грома, голос пробрал до костей. Каждое слово — как вбитый гвоздь.
Первыми прониклись и выскочили из спальни шавки Ива. Гуськом, молча, опустив глаза в пол. Сам же Фрай-а-тэ всё еще отрешённо смотрел на меня, явно шокированный таким поворотом событий.
— Майнс, Гарб! — раздражённо гаркнул Хард, и два необъятных охранника тиррианской наружности возникли за спиной моего бывшего жениха подoбно призракам. — Покажите тину Фрай-а-тэ дорогу к выходу. Он, кажется, заблудился.
Пожалуй, это было близко к истине. Ив действительно заблудился. В лабиринтах собственных интриг, которыми он меня так долго и старательно окружал, не заметив, что его самого очень аккуратно ведут к жертвенному алтарю.