Вызов

Деннинг Трой

Лаэраль придержала дверь:

– Тебе стоит поспешить. Ты же знаешь, какими безрассудными и нетерпеливыми мы, люди, можем быть.

Жрица в нерешительности посмотрела на лорда Имесфора, но прежде, чем она успела спросить, чего желает он, в дверь постучали.

– Говори! – приказал Хелбен.

– Милорд Чёрный Посох, – раздался нервный голос молодого Рансфорда, – лорд Пиргейрон желают перемолвиться с вами парой слов касательно необычного числа эльфов в городе.

– Извести лорда, что я навещу его, как только освобожусь.

– Я бы предпочёл обсудить этот вопрос прямо сейчас, Хелбен, – прозвучал низкий голос правителя. Дверь распахнулась, и огромная фигура Пиргейрона Паладинсона пригибаясь под притолокой, втиснулась в комнату:

– Они грозят скупить в городе всех лошадей до последней.

Правитель внимательно осмотрел комнату и задержал взгляд на Эльминстере и лорде Имесфоре, дав таким образом понять, как он относится к тому, что его не известили о подобного рода собрании.

Лаэраль первой пришла в себя и передала Ангарад в руки Рансфорда:

– Проводи арадонессу к эльфийским вратам, Рансфорд, и проследи, чтобы она в них вошла – у неё очень важное сообщение для Эвермита.

Пиргейрон отступил в сторону, пропуская эльфийку, затем сердито уставился на Хелбена:

– Объяснит мне кто-нибудь, что тут, к дьяволам, происходит?

– Превосходная идея, – Эльминстер выудил из воздуха пару стульев и заставил их подлететь к кровати, потом сел на один и похлопал по второму. – Почему бы тебе не присоединиться ко мне, и мы вместе послушаем историю.

Хелбен кивнул, благодарный другу за то, что тот так непринуждённо рассеял напряжённость в комнате:

– Предлагаю начать с самого начала. Лорд Имесфор?

Эльф кивнул и поведал о том, как Галаэрон Нихмеду обнаружил взлом гробницы на границе с Пустыней, как он пленил Валу Торсдоттер с её отрядом, как вскоре после этого появился фаэримм и неожиданно вырвался на свободу. На этом месте рассказчик немного помедлил, собираясь с силами перед тем, как сообщить о гибели своего сына, Луэнгриса, затем он описал безуспешные попытки жителей Эверески добраться до Стены Шарнов и заделать брешь. Джервас закончил повествование на том, что Галаэрон Нихмеду ослушался Старейшин Холма с тем, чтобы спасти его, Имесфора, и Киньона Колбатина, и как Мелегонт Тантул помог им сбежать дорогой тени.

Когда эльф закончил, все в комнате сидели молча, обдумывая услышанное и пытаясь охватить умом то ужасное зло, которое было выпущено на свободу. Наконец Хелбен похлопал друга по руке.

– Эвереска не останется в одиночестве, Джервас, – произнёс Хелбен.

– Я знаю, – кивнул эльф.

– Бессмысленно как-то, – обронил Эльминстер, разглядывая потолок. – Неважно, насколько одарён или небрежен был этот Галаэрон Нихмеду, он не смог бы пробить Стену Шарнов, и уж точно это не была трагическая случайность.

– Что ты хочешь этим сказать? – Хелбен нахмурился, – кроящий тени сделал это намеренно?

– Это больше, нежели несчастный случай, походило бы на правду, не так ли? – заметил Эльминстер. – Ты только подумай: нетерезы были мертвы и не подавали признаков жизни пятнадцать сотен лет…

– За исключением Шейда, – заметил Хелбен. Шейд был древним нетерильским городом, который, по общему мнению, избежал падения Нетерила, переместившись на план тени. – Никто не знает, что случилось с Шейдом, но если кроящий тени является нетерезом…

– Это я и имел в виду, – продолжил Эльминстер. – Будь он хоть единственным выжившим (что делает его архимагом с внушающими ужас силами), хоть изгнанником, жаждущим мести, разве не было бы ему выгодно, превратить фаэриммов в нашу проблему?

Никому не надо было даже спрашивать, за что Мелегонт мог мстить. Нетерезская Империя состояла преимущественно из парящих городов, построенных на срезанных, перевёрнутых и поднятых в небо горных вершинах, которые удерживались в воздухе невероятной силой архимагов империи. Незаметно это расточительное швыряние волшебством разрушило подземный дом всей расы фаэриммов, выживание которых зависело от естественной магии природы. Чтобы спастись, фаэриммы сотворили сильнейшее заклинание, которое высасывало жизнь из нетерезских земель, обращая поля в песчаные дюны, а озёра – в площадки потрескавшейся грязи.

Со временем земля становилась всё менее плодородной, империи трудно было прокормить свой народ, что в конечном счёте повлекло за собой ряд странных войн. Одни сражались, чтобы отвлечь взволнованное население, другие – чтобы захватить оставшиеся клочки плодородной земли. Результатом была нескончаемое наращивание волшебной мощи, кульминацией которого стала сумасшедшая попытка сильнейшего во всей империи архимага, Карсуса, похитить божественность у самой богини магии Мистрил.

К несчастью для всех, Карсусу эта роль оказалась не по силам. Неожиданный наплыв божественных знаний настолько ошеломил его, что он забыл о важнейшей обязанности божества магии – постоянном поддержании Плетения, живой и мистической силы, основы волшебства в Фаэруне. И Плетение начало распускаться.

Чтобы всё исправить, богиня Мистрил была вынуждена пожертвовать собой, временно разорвав связь между Фаэруном и Плетением. Без магии, что поддерживала их в воздухе, города Нетерила рухнули на землю. Карсус погиб, переполненный ужасом от того, что натворил, и упал вниз огромной красной глыбой. Кроме Шейда, что каким-то образом провидел несчастье и ушёл на план тени, остатки империи канули в вечность. К моменту, когда Мистрил смогла переродиться в облике Мистры, новой богини магии, империя уже исчезла.

Все молчали, обдумывая догадку Эльминстера, пока Лаэраль не задала вопрос, который был у всех на уме.

– Даже нетерез – хоть выживший, хоть потомок, – не выпустил бы фаэриммов только ради мести.

К удивлению Хелбена именно Имесфор отрицательно покачал головой:

– Я так не считаю. Этот Мелегонт очень рисковал, спасая меня и Киньона, и он стремился не уничтожить фаэримма, а скорее исправить то, что они вдвоём с Галаэроном натворили.

– А этот Галаэрон? – спросил Хелбен. – Прости, но не скажу, будто это совсем неслыханно, чтобы эльф предавал своих.