Вызов
Шрифт:
Голос старца стал твёрдым:
– В таких делах я составляю своё собственное мнение.
– Это ваше право, - проронил Мелегонт. – Так же как и моё.
Эльминстер подождал пояснения, затем вздохнул и покачал головой:
– Эх, хорошо, я надеялся решить это проще.
Он запустил руку в карман. Вала немедленно пришла в движение, одной рукой нанося удар по горлу, а другой - перехватывая его руку.
На расстоянии волоска от кожи старика синее сияние сверкнуло под её ладонью. Вала вскрикнула в шоке и отдёрнула руку, увидела дымящиеся кончики пальцев и погрузила их в снег. Эльминстер озадаченно посмотрел на неё, после чего достал щепотку огнецвета из кармана и забил трубку.
– О чём ты думала, девчонка? Что я собираюсь выведать его секреты с помощью чар? – старец щёлкнул пальцами и поднёс небольшой огонёк к чашке трубки. – Есть способы и получше.
Волшебник затянулся огнецветом и сквозь ужасно зловонный дым сердито уставился на Мелегонта. Пристальный взгляд, которым ответил Тантул, был слишком нервным, чтобы так называться, но глаз он всё-таки не отвёл. Галаэрон и остальные следили в напряжённой тишине, подстрахованные присутствием Турланга (и его могучих ветвей, занесённых над головами визави), что до магической дуэли дело не дойдёт, и всё же настолько взволнованные, что боялись вздохнуть, из страха спровоцировать битву. Даже Арис оторвался от созерцания дома и навис над местом противостояния.
Галаэрон никак не мог понять, что всё это значит. Эльминстер являлся, по всеобщему признанию, верным другом эльфов и волевым человеком, и всё же, казалось, слишком многого требовал от Мелегонта. С одной стороны, Тантул использовал лорда Имесфора, чтобы отвлечь иллитидов - действие, выставляющее волшебника в невыгодном свете для всех, кто не понимал важность их побега. Даже сознавая, что Имесфор выжил, эта мысль до сих пор заставляла Нихмеду содрогнуться от сознания вины. Как мог Эльминстер, который никогда не видел, как кроящий тени рисковал жизнью ради других, реагировать на скрытную натуру мага иначе, нежели с подозрением?
Эльф встал между магами:
– Мне больно видеть, что вы так дурно начали знакомство.
Он повернулся сначала к Эльминстеру:
– Учитывая случившееся с лордом Имесфором, ваши подозрения вполне обоснованы, но Мелегонт не сделал ничего плохого. Он имел право распоряжаться его жизнью, как пожелает.
Глаза волшебника были не единственными человеческими глазами, которые расширились, но старец почти так же быстро, как и леди Моргвэйс, понял, что имеет в виду Галаэрон.
– Правило спасения? – сказал Эльминстер. – Я пять сотен лет не слышал, чтобы его применяли!
- Каким бы ты ни был красавцем, ты не эльф, - заметила Моргвэйс, после чего приблизилась к нему и многозначительно потянула за бороду. – Если Мелегонт спас жизнь Имесфора…
– А он это сделал, - Нихмеду сознательно опустил свою роль в спасении. – Я видел своими глазами.
– Вот видишь? Мелегонт не сделал ничего плохого! – эльфийка одарила Эльминстера ослепительной улыбкой, взяла за руку и повела к берегу реки. – Давай вернёмся к празднику и зальём это недоразумение диким мёдом.
Старец наградил Тантула хмурым взглядом, который сказал, что они ещё далеко не всё выяснили, но он был слишком хорошо воспитан, чтобы отказать подобному приглашению Хозяйки Леса. Волшебник позволил передать себя в руки молодой эльфийки, которая повела его обратно к Почётному Креслу. Моргвэйс же вернулась к тренту.
– Благодарю тебя за то, что привёл моего сына в Рэйтейллаэтор, Турланг. Присоединяйся к нам.
Турланг покачал густой кроной:
– Не могу. Магические жуки следуют за твоим сыном и другими в лес, я должен вернуться, чтобы наблюдать.
Он направил ветвь в сторону Галаэрона:
– Хотел убедиться, что он тот, за кого себя выдаёт. Я не доверяю тьме внутри него, хотелось бы знать, проследишь ли ты за поведением эльфа и его друзей.
Лицо Моргвэйс омрачилось:
– Тьма, ты сказал?
Она взяла воина за руку и посмотрела ему через плечо. Её взгляд потерял сфокусированность, как во время Дремления, и морщинка пролегла на её безупречном челе. Эльфийка оставалась в этом состоянии несколько мгновений, затем открыла глаза и кивнула.
– Это правда. Ты кажешься потерянным для меня, дитя. Как будто… - Моргвэйс посмотрела в сторону, казалось, сбитая с толку, помедлила, но всё же заставила себя посмотреть обратно. – Ощущение такое, как будто ты спишь.
Слова поразили Галаэрона подобно удару, и он осознал, что сам не чувствует других эльфов. Отсутствие связи казалось нормальным во время путешествия в компании людей (особенно учитывая его проблемы с погружением в Дремление), но Нихмеду должен был почувствовать Народ, входя глубже в Высокий лес. Вместо этого не появилось ничего: ни чувства, что тебе рады, ни тепла, ни ощущения безопасности. Он не чувствовал ничего, ничего кроме злости и ревности, когда увидел свою мать на коленях Эльминстера.
Галаэрон заставил себя посмотреть в глаза Моргвэйс:
– Мне пришлось через многое пройти, и может быть, я сам себе доверять не могу.
Он указал на Мелегонта и Валу и добавил:
– Но я уверен, что могу доверять этим людям.
Эльфийка несколько мгновений пристально смотрела на людей, её взгляд задержался на девушке дольше, чем на волшебнике, затем её губы тронула меланхоличная улыбка, и она подошла к Вале.
– Вала, - представилась воительница, предлагая руку для пожатия. – Вала Торсдоттер.
Незнакомая с человеческими обычаями, Моргвэйс в замешательстве посмотрела на протянутую ладонь:
– Ты присмотришь за Галаэроном?
Вала бросила короткий взгляд на Мелегонта и серьёзно кивнула:
– Я уже дала это обещание.
Эльфийка пожала плечами и повернулась к Турлангу:
– Я – мать Галаэрона.
Она посмотрела на девушку, её улыбка стала шире, и сказала:
– Конечно, я прослежу за их поведением!
Моргвэйс взяла Валу за руку и вложила её в ладонь своего сына, и в этот момент стройная СиТэл'Квессир в коричневом плаще стражи гробниц протиснулась сквозь толпу. На её прекрасно очерченных губах играла привычная улыбка, а карие глаза, подобные лани, Галаэрон узнал бы даже сквозь замочную скважину. Как только она поравнялась с матерью Нихмеду, взгляд эльфийки упал на сплетённые руки Валы и воина.