Взаимосвязи

Башкарев Евгений

Элеонора прошла в темное помещение. Здесь было тепло, и она расстегнула верхние пуговицы пальто.

«Столько лет прошло, как я закончила школу», — подумала она, оглядывая косые своды.

Здесь поработали хорошие руки. Здание превратилось в произведение искусства.

Она села на маленький диванчик и откинулась на спинку. Был бы у нее дома такой простор, она бы поставила по бокам дивана светильники. Она не любила мрак. От темноты ее трясло. Но здесь было великолепно. Несмотря на то, что весь интерьер холла составляли шесть небольших настенных картин, увенчанных искусственными растениями, и тот самый коричневый диванчик, на котором она

восседала, ей здесь очень нравилось.

Старуха вернулась через несколько минут.

— Директриса вас ожидает в своем кабинете. Второй этаж, на право, первая дверь.

— Спасибо, — поблагодарила Элеонора и отправилась наверх.

— И помните, — добавила старуха, — вы в общеобразовательной школе. Не шумите. Стук ваших каблуков отвлекает детей от занятий.

Элеонора покорно кивнула и пошла по коридору, рассматривая картины, спортивные кубки и доски почета. Ей все здесь определенно нравилось, и она хотела получить эту работу.

***

Незаметно сгущались сумерки и, когда Элеонора смотрела на часы последний раз, было почти десять. Она пошла по длинному коридору, присматриваясь к окнам. Теперь в ее обязанности входило содержать в чистоте весь первый этаж школы. Здесь она мыла полы, протирала стекла и подоконники, и выбрасывала мусор.

Возле класса биологии она обнаружила комнатный цветок. Большая часть его лепестков покрылась желтизной. Корни прорвали горшок, земля в котором была похожа на высохшие глиняные камни. Она сдвинула горшок в сторону и на оконной раме увидела несколько глубоких царапин.

— Тебя поставили здесь недавно, чтобы ты закрыл это убожество?

Элеонора печально вздохнула.

— Ты прикрываешь собой эту грязь, чтобы школа смотрелась лучше. Я знаю, — ее глаза плавно закрылись и снова открылись. — Знаю, кто это сделал. И хочу сказать тебе, что во времена моей молодости тоже были такие люди. Очень жестокие люди.

Элеонора обернулась и уперлась взглядом в дверь кабинета биологии.

Неожиданно ее схватил интерес, а там ли еще маленький лабораторный скелет, на котором учительница по биологии показывала человеческие кости. Она помнила, что он находился взаперти в одном из задних шкафов. Хотя с тем же успехом его могли просто подвесить под потолком. Досужих мальчишек от искушения побегать со скелетом за пугливыми девчонками не останавливал не один замок.

Она подошла ближе и повернула ручку. Раздался громкий щелчок, но дверь не открылась. В испуге Элеонора отошла в сторону и уставилась на ручку. С тех пор, как она последний раз заходила в этот кабинет двери меняли дважды. Но последняя дверь мало чем отличалась от той, что была при ее школьной жизни. Такая же потрепанная и измазанная черными полосками от резиновой обуви. Разве что вид поновее и современнее.

Когда-то в этом кабинете ей впервые задрали юбку. Класс смеялся до слез, а Элеонора чуть не сгорела от стыда. Того мальчишки уже давно нет в живых. Красавец, но глупец, с ранних лет связался с плохими друзьями и пошел по кривой дорожке. Не задумываясь об этом, Элеонора вспомнила тот момент, когда оказалась перед десятком пар глаз в нижнем белье. Было страшно неудобно. И краснота на лице, стеснение, шквал эмоций, вдруг сменились огнем. Мальчишка умело спутал ее руки в собственной юбке и продержал девчонку в таком положении так долго, что она успела сорвать голос от крика. Наверное, эта шутка была самой жестокой и самой запоминающейся за весь период школы.

Элеонора усмехнулась.

—

Тогда на меня еще кто-то смотрел, — сказала она цветку. — Не то, что сейчас. Сейчас я совершенно никому не нужна.

Она знала, что ее никто не слышит. Никто, кроме цветка. За стенами школы давно сгустилась темнота, и барабанил мелкий дождь. Свет горел лишь в нескольких окнах и на крыльце. Неведомая тень скользнула за ее спиной и растворилась в сумраке коридора.

Элеонора протерла пыль на подоконнике и взяла цветок с собой. Почему-то она была рада, что с ней сейчас кто-то был. Она двинулась к следующему окну, тщательно протирая скопившуюся за день пыль.

— Я чувствую себя такой старой, — говорила она, касаясь подбородком верхнего листа. — Я была молодой, а сейчас я старая и никому не нужная карга. У меня нет детей. Меня бросил муж. И теперь я брожу по школе, где училась целых десять лет и вспоминаю, как здорово здесь было, и какая же я была дура, что этого не замечала.

Она прошла к следующему кабинету. Химия.

— Я даже не помню, как ее звали, — сказала Элеонора, глядя на дверную табличку. — Помню, что у нее была огромная задница, намного больше, чем у меня сейчас, и у нее все время болели ноги. Она ходила, как каракатица и почти не выбиралась из кабинета. Обладала редким усыпляющим голосом, быть может, поэтому в моем классе не было ни одного отличника. Она слишком строгая, чтобы поставить кому-либо пятерку.

Элеонора нажала ручку, но дверь не открылась. Лампа над ее головой внезапно потухла, и она вздрогнула.

— Я слышала, она умирала тяжелой болезненной смертью. Старики говорят, что тот, кто умирает с болью, иногда возвращается в мир живых, потому что своим страданием искупляет грехи. Но я в это не верю.

Цветок дрогнул. Элеонора почувствовала движение в своих руках и оглянулась. Ей показалось, что в коридоре поднялся сквозняк.

«Может кто-то открыл входную дверь?» — предположила она.

Она вспомнила, как тщательно закрывала огромный трехходовой замок. Нет! Ни каких гостей! Изредка школа напоминала ей тюрьму, выход из которой лежал только через чердак. Но и там, на четвертом этаже, где гнездились дикие голуби, до земли было порядком десяти метров. Кто преодолеет такую высоту без специальных принадлежностей?

Постукивая ноготками по стене, она двинулась к следующему окну. Цветок плавно качался в ее руках, словно показывая, свою признательность каждому ее слову. Как человек соглашается с верным утверждением, так и цветок поддавался ее воспоминаниям. Он точно ожил ото сна. Жаль, что его глаза были по-прежнему закрыты, и он не видел все то, что видела перед собой Элеонора.

— Ночью школа становится страшной, — будто читая вслух, говорила она. — Коридоры такие тихие и пустые. Нет привычного гула. Нет россыпи голосов. Все двери закрыты. Идешь и чувствуешь себя глухим.

Шаг за шагом она миновала двери кабинета английского языка.

— Я знаю, что тебе показать, — продолжала она. — Тебе это понравится. Осталось совсем не далеко.

Она шла осторожно, словно наступала на стекла. Элеонора специально носила легкие тряпочные тапочки, чтобы не создавать никакого шума. Сейчас она вслушивалась в свои шаги. «Эхо», — думала Элеонора, наступая на гладкий пол. «Ничего, кроме эха», повторяла она, словно погружаясь в глубокий бессмысленный сон. Дверь, к которой она подходила, пугала ее с самого детства. А запах, что царил внутри того кабинета, переворачивал в голове самые ужасные воспоминания.