Взгляд с обочины 1. Митрим

Spielbrecher. Aksioma

– Я смогу найти ваш лагерь, - улыбнулся Эндир.
– Или пусть твой пес проводит меня. Я не убегу. Вы спешите, не нужно нагружать коня.

Это интересная возможность. Куруфинвэ посмотрел на брата:

(о) Хуан его не упустит?

(о) Шутишь? Не упустит.

– Хорошо. Пусть будет так.

Тьелкормо благодарно погладил Хуана по холке, и оба брата, ещё раз кивнув Эндиру, поспешили к своим лошадям.

Куруфинвэ уже всеми мыслями был в лагере. Что за посланник? Откуда взялся и чего хочет? И почему Макалаурэ ничего им не сказал? Как

невовремя им пришлось уехать… Если только… Если только Кано не сделал это специально. Кто знает, когда Амбаруссар сообщили ему о посланнике? Не может же быть, чтобы Кано намеренно выслал их с Турко из лагеря, чтобы самому договариваться с посланником… О чём? Или может? В конце концов, он всегда был слабоват и труслив, отец тоже это видел и не доверял ничего важного. Надо вернуться как можно скорее.

За этими мыслями Куруфинвэ почти не замечал, следует ли за ним Тьелкормо. Пока тот не спросил прямо над ухом нетерпеливо:

– Ну, что там? Почему ты молчишь? Что за тайны от меня?

Куруфинвэ вынырнул из своих тревожных мыслей.

– Не от тебя. От этого… охотника.
– Он сделал паузу, пока забирался на лошадь. И только направив её в сторону лагеря и перейдя на быструю рысь, продолжил.
– Амбаруссар притащили откуда-то посланника Моринготто. Ещё одного.

– Зачем? Откуда они его взяли? И откуда ты знаешь? Тьелпэ?

– Да. Поэтому больше ничего толком не знаю. Проклятый диссонанс! Но мне очень не нравится, что идея отправить нас искать новое место для лагеря пришла Кано в голову именно в этот момент!
– Он поднял лошадь в галоп.

Некоторое время братья мчались молча, оставив выбор дороги лошадям и только выдерживая нужное направление. Затем немного замедлили ход, чтобы дать им отдохнуть, и Турко спросил:

– Ты думаешь, Кано нарочно отослал нас? Но зачем ему? Он же должен понимать, что в случае чего без нас не справится.

Куруфинвэ быстро взглянул на него.

– Не знаю, Турко. Но, в любом случае, нам нужно вернуться и разобраться, что там творится.
– Он помолчал, вглядываясь вдаль. Под копытами лошади хрустели заиндевевшие травинки.
– И мне кажется очень странным появление этого… охотника. Почему именно сейчас? Что он тут делает один? Где его соплеменники?

– Мы это выясним. Хуан не даст ему скрыться.

– Да, я очень на это надеюсь. Однако не стоит давать ему понять, что мы что-то подозреваем. Пусть думает, что его план удался. А пока разберёмся с этим новым “посольством”.

Куруфинвэ усмехнулся, и его выражение лица не предвещало ничего хорошего.

– Да чего разбираться? Прикончить вражьего выкормыша, и всё!
– рубанул рукой воздух Тьелкормо.

Куруфинвэ подумал, говорить или нет, но всё-таки решил, что скрывать не стоит.

– Тьелпэ сказал, они угрожают убить Нэльо.

– А до этого его что, развлекали приятной беседой? Они надеются сломить нас этим?

– Как раз и выясним, на что они надеются.
– И он снова поднял лошадь в галоп.

***

Тэльво остановился у берега озера, глубоко вдохнул по-осеннему прохладный воздух. Голова постепенно прояснялась. В шатре у старшего он несколько раз чуть не кинулся на посланника с кулаками. Зря, пожалуй. Но говорить такое!

Питьо догнал его почти сразу и остановился рядом, у самой кромки воды, заткнув большие пальцы за пояс и молча глядя, как слабеющий ветер гонит по озеру мелкую рябь. Ночное озеро казалось совсем непрозрачным. В стороне, где шатры спускались почти к самой воде, кто-то набирал воду в вёдра.

Он тоже был зол, но всё-таки не настолько, чтобы бросаться на посла. Прямо в шатре на глазах у старших.

Ничего, вот вернутся Курво и Турко…

Тэльво повернулся резко.

– Не надо было его сюда привозить вообще. Пристрелили бы прямо там!

– Как только увидели? Ты готов со всеми так здороваться?

Тэльво посопел и продолжил немного спокойнее:

– Ты слышал, что он нёс?

Со стороны лагеря к ним тихо подошёл Тьелпэ и остановился молча в паре шагов. Питьо оглянулся на него мельком и, пока думал над ответом. Убрал за ухо рыжую прядь.

– Может, он хочет, чтобы его убили? Может, Моринготто его затем и послал, чтобы мы убили посла и у него появился повод свалить вину на нас. Не может же этот Лоэллин не понимать, как мы отреагируем на такие оскорбления!

– А может, он просто по привычке?
– подал голос Тьелпэ.
– Ну, Макалаурэ и Карнистиро тоже там перед ним Мелькора Моринготто называли… - и смутился и замолчал, когда близнецы резко к нему обернулись.

– А врал он тоже по привычке?
– снова завёлся Тэльво.
– А с орками сравнивал?

Тьелпэ не стал спорить. Пожал плечами только.

Тэльво снова обернулся к озеру, кусая губы. Ветер стихал, и в тёмном зеркале колыхались звёзды. Здесь их было видно больше, чем на востоке Амана, и они казались ещё красивей.

За его спиной Питьо уточнил у племянника:

– Курво ты уже рассказал, кто кого как называл?

Тьелпэ снова пожал плечами. Сказал только:

– Они возвращаются.

Можно было и не спрашивать, подумал Тэльво, кому охота такие подобности по осанвэ пересказывать, когда от одной фразы голова болит. Он присел на корточки, раздвигая жёлтую сухую осоку, зачерпнул воды, умылся. Тряхнул головой, стянул шнурок с косы - всё равно безнадёжно растрепалась - и посмотрел на брата сквозь упавшие на лицо пряди:

– А ведь неплохо придумано. Теперь если мы его не отпустим, они убьют Нэльо. И получится, как будто мы виноваты. А если мы примем его условия… А какие условия? Просто пообещать, что мы не будем больше нападать? И верить, что они отпустят взамен Нэльо?
– Он усмехнулся скептически.

– А они скажут, что им нужно слово Нэльо, а он его не дал, - задумчиво сказал Питьо.
– И никак не проверишь.

– А если мы возобновим войну, то получится, что нарушили слово! Куда ни кинь…

– Вот вы где.