Взгляд с обочины 3. Аглон
Шрифт:
Куруфинвэ обнаружился рядом с полупустым в сумерках стрельбищем (близнецов Тьелпэ узнал больше по голосу и смеху их верных в ответ на глухие удары очередной стрелы в мишень, чем по сумеречным силуэтам). Придирчиво оглядел сына и хмуро велел рассказывать. А когда Тьелпэ кратко пересказал получение известия и битву за деревню, недовольно поинтересовался:
– Сам-то зачем поехал? Надоело прятаться в мастерской, потянуло на передовую?
“Кто бы говорил”, - хмуро подумал Тьелпэ, но отвёл взгляд. И повторил то, что уже говорил осанвэ:
– Больше некого было отправить.
– Кроме великого воина Тинтаэле? –
– Там была Хисайлин.
– Обрадовалась вам? – не меняя тона, поинтересовался Куруфинвэ. И понимающе прищурился, когда Тьелпэ промолчал, ещё ниже опуская голову. Сухо бросил, отворачиваясь обратно к стрельбищу: - Надеюсь, у него больше нет родственников.
Тьелпэ только глянул хмуро, окончательно передумав обсуждать, что можно было сделать иначе. Но отца этот ответ устроил. Он спросил ещё, всех ли орков перебили, недовольно поморщился, услышав, что половина унесла ценные сведения обратно на север, но ругаться больше не стал. Как и выговаривать за то, что Тьелпэ не связался с ним первым и не спросил разрешения. На осторожные вопросы о собственной поездке, впрочем, отвечал коротко: догнали, отбили, погиб Ингасиндо.
Тьелпэ, пытавшийся найти взглядом запропастившегося Тинто, удивлённо обернулся, но тоже не стал спрашивать уточнений. Где должен был быть Ингасиндо, он и сам знал. Как и его манеру гулять в одиночестве, с верой в свою неуязвимость.
Со второй попытки он всё-таки нашёл взглядом Тинто: тот ненадолго показался между шатрами на спуске к ручью и снова скрылся за чьим-то пологом. Тьелпэ растерянно продолжил смотреть вслед, снова не понимая, что делать. Оставить его одного? Или наоборот?
Со стрельбища громко считали хором: “три! два! один!” – секундная пауза на странный, будто сдвоенный удар в мишень, и новая волна радостного галдежа. Тьелпэ поморщился и перестал сверлить взглядом прилипшие к мокрому шатру бурые дубовые листья. На стрельбище уже и силуэты виднелись с трудом – как они там стреляют? По памяти? На звук? Весело всем… Может, потому Тинто и ушёл спрятаться, чтобы не спотыкаться глазами об чужое веселье, к которому так невовремя решили присоединиться орки.
– Как-то много совпадений, - задумчиво сказал Тьелпэ, вспомнив свои мысли по дороге к Озеркам. И пояснил, заслужив острый взгляд отца и поняв, что думал об этом не только он. – Два набега, здесь, одновременно с праздником…
Куруфинвэ пренебрежительно фыркнул:
– Совпадение! На как раз опустевшую деревню за скотом и на обычно пустую дорогу за пленными? Это не совпадение, а разведка: они знали о празднике – вот и решили воспользоваться. Может, и ещё какие-то набеги были в это же время, просто их мы как раз не заметили.
Смутные силуэты на стрельбище сгрудились в одну оживлённо колыхающуюся кучку. Кто-то, чиркнул кресалом, зажёг факел, высветив несколько голов и зачернив остальные. Мокрые кусты рядом с факелом вспыхнули россыпью ало-золотых капель.
Версия о других набегах Тьелпэ не нравилась, но правдоподобия от этого не теряла. Будь набегов всего два – вряд ли им повезло бы случайно заметить оба.
– И что ты думаешь делать?
– Сейчас – ничего, – раздражённо отрезал Куруфинвэ. – Делать надо было раньше. Но кто меня слушал?
Он замолчал, хмуро щурясь
– Может, теперь послушают, - негромко предположил Тьелпэ, но ответа не дождался.
***
Накануне мысль оставить Тинто одного казалась здравой и логичной, но уже ночью, перед сном, эта уверенность прошла. Поэтому наутро, не увидев его на завтраке, Тьелпэ только спросил у отца, точно ли не нужен ли ему на трибунах, и пошёл на поиски под предлогом подготовки к завтрашнему сбору лагеря.
Ни на ограниченных яркими лентами аренах с финалами поединков, ни на просторном лугу с островками недовытоптанного сухого тысячелистника Тинто не было, а расспросы показали, что его уже пытались найти – обсудить подготовку к отъезду, - и нашли в шатре, но выманить откуда не смогли.
Тьелпэ уже подходил, когда изнутри шатра донёсся приглушённый стук, будто что-то рассыпалось, и увиденный внутри беспорядок не стал для него сюрпризом. Тьелпэ поморгал, привыкая к полумраку. На столе оказался почти нетронутый сыр с хлебом и подсвечник с догоревшей свечой, на полу - раскрытый ящик с ворохом каких-то вещей и бумаг, часть вещей выброшена на пол. Под ногами у сидящего на постели Тинто валялось несколько свечей, а на смятом одеяле рядом с ним лежал развязанный свёрток с ещё тремя. Он с шорохом покатал их по шуршащей вощёной бумаге, огладил ладонью подушку, заметил что-то под пальцем и вытянул пёрышко. За ним выглянуло второе, Тинто потянул и его, бросив первое в свёрток к свечам.
– Что, меня снова кто-то ищет? – обречённо спросил он на третьем, по-прежнему не оборачиваясь.
Подошедший и остановившийся рядом Тьелпэ покачал головой: он уже нашёл. Присел, подбирая рассыпавшиеся свечи, протянул Тинто. Тот бездумно взял, положил в свёрток к остальным, потеребил подушку и снова нащупал пальцем дырку с лезущим пухом.
– Я не знаю, что делать, - со вздохом признался он, поднимая, наконец, голову.
– Можно я просто уеду и всё?
Глаза у него были красные, и от этого потерянного взгляда Тьелпэ снова накрыло отчаянной виной за свою беспомощность, за неспособность ничем помочь, даже внятно посочувствовать.
– Куда? – спросил он, извинений тоже не придумав.
– Не знаю. В город хотя бы. – Тинто снова отвернулся к подушке, выковыривая из неё очередное пёрышко. – Вот и чего они пристали все? Как будто я знаю сейчас, как нам лагерь сворачивать. Я не хочу думать про это. Они что, сами не могут сделать?
Тьелпэ помолчал. Он как раз собирался предложить отвлечься на работу, но раз так…
– Я разберусь. – И снова растерянно замолчал. Оставлять его здесь тоже не дело – и не похоже, чтобы помогало отвлечься. Ещё бы знать, какие можно предложить альтернативы…
Он прошёлся по шатру, остановился у стола, ткнул пальцем в хлебную крошку на полотенце, и та сухо хрупнула, вместо того, чтобы прилипнуть. Но хлеб ещё не успел зачерстветь и вкусно пах свежей выпечкой. Из-под нарезанного сыра выглядывала пара ломтиков вяленого мяса. Тьелпэ оглядел стол, налил из кувшина воды в чашку, переложил еду из тарелки в полотенце и вернулся к постели с чашкой в одной руке и этим полотенцем в другой. Тинто, насобиравший из подушки уже хорошую горсть пуха, непонимающе уставился сначала на лёгшее рядом полотенце, потом на протянутую чашку, потом на Тьелпэ.