Взгляд в темноте
Шрифт:
Он сразу пошел на Центральный вокзал. Лучше навестить их, пока поток пассажиров не иссяк. У охранников нюх на посторонних в терминале.
Шэрон и мальчишка, наверное, не ужинали вчера вечером. Должно быть, хотят есть. Он не хочет, чтобы Шэрон голодала. Но она не станет есть, если он не накормит ребенка. От мыслей о мальчике становилось не но себе. Недели две назад его охватила паника, когда он выглянул и увидел, что мальчик в машине не сводит с него глаз. Точно как во сне: огромные карие глаза кажутся черными из-за расширенных
Завтра все кончится. Надо будет купить билет на самолет для Шэрон. Сейчас у него не хватает денег, но сегодня вечером будут. Можно забронировать билеты. Но как ее назвать? Придется придумать ей имя.
На шоу «Сегодня» ее представили как писательницу и журналистку. Она известна и очень популярна. Поэтому так здорово, что она от него без ума.
Она очень известна.
Она была на шоу «Сегодня».
Многие узнают ее.
Нахмурившись, он остановился, и спешившая мимо женщина толкнула его. Он злобно взглянул на нее, и, быстро извинившись, она заторопилась вниз по улице. Он смягчился. Она не хотела быть грубой. Даже улыбнулась ему, на самом деле улыбнулась. Многие женщины будут ему улыбаться, когда узнают, что он богат.
Он медленно двинулся по Лексингтон-авеню, автобусы размесили выпавший снег в мерзкую жижу. И она продолжала замерзать, кроме той, что оказывалась под колесами. Хорошо бы пойти в «Билтмор». Номер такой удобный. Прежде он никогда не бывал в таких комнатах.
Он пробудет с Шэрон и мальчиком до полудня, том сядет в поезд на Карли. Сходи к себе и проверь, нет ли сообщений. Незачем людям задумываться, с чего его не видно. Он думал, где оставить кассету. Может, Петерсон не заплатит, пока не получит ее.
А деньги ему необходимы. Сейчас слишком опасно оставаться в округе Фэйрфилд. И у него есть серьезные причины, чтобы уехать. Все ждут, чтобы он уехал.
— Не было ли неожиданных отъездов в этом районе? — начнут спрашивать копы.
— Этот… нет… он жаловался, что потерял работу, умолял старика возобновить ему аренду…
Но это было до последних двух женщин. «Убийца с рацией» — так называли его газеты. Если бы они только знали…
Он даже ходил на похороны Кэллахан. На похороны!
Неожиданно он понял, где нужно оставить кассету, где ее наверняка найдут сегодня же вечером и доставят по адресу.
Успокоившись, он быстро зашел в кафе, заказал кофе, молоко и булочки. Раз он задержится, нужно оставить им еду на время его отсутствия. Пусть Шэрон не думает, что он злодей.
Когда он спускался к платформе на Маунт-Вернон, у него возникло странное чувство, что за ним следят. В этом инстинкт его никогда не подводил.
Он остановился и прислушался. Решив, будто что-то услышал, на цыпочках вернулся назад. Но увидел лишь одну из этих старух с пакетом, медленно бредущую по пандусу к терминалу. Она, видимо, и спала на платформе.
С предельной осторожностью он снял проводок, прикрепленный к двери. Затем достал ключ и вставил в замок. Открывая дверь на ширину волоса за один прием, чтобы не дернуть проводок, он скользнул внутрь и закрыл дверь.
Включил флуоресцентную лампу и довольно хмыкнул. Шэрон и мальчик лежали в той же позе, в какой он их оставил. Мальчик не мог его видеть из-за повязки, а Шэрон подняла голову. Положив пакет, он бросился к ней и вытащил кляп.
— На этот раз не очень плотный, — заметил он, ему показалось, что в ее глазах был упрек.
— Не очень. — Она как-то странно нервничала. В глазах стоял страх. А он не хотел, чтобы она его боялась!
— Ты боишься, Шэрон? — Вопрос прозвучал пугающе мягко.
— Нет… нет… нисколько.
— Я принес еды.
— Хорошо, но не могли бы вы снять повязку со рта Нила? И, пожалуйста, развяжите нас, хотя бы руки, как раньше…
Глаза его сузились. Что-то в ней изменилось.
— Конечно, Шэрон. — Он коснулся носом ее лица. Пальцы у него сильные. Узлы развязались быстро. Через минуту он повернулся к мальчику.
Ребенок прижался к Шэрон.
— Все хорошо, Нил, не забывай, о чем мы говорили.
— О чем вы говорили, Шэрон?
— Просто о том, что завтра отец Нила отдаст вам деньги, а вы скажете ему, где найти Нила. Я сказала, что уезжаю с вами, а его отец придет вскоре после того, как мы уйдем. Разве не так?
— Ты уверена, что хочешь поехать, Шэрон? — Голос задумчивый, в блестящих глазах сомнение.
— Да, очень… вы мне нравитесь, Фокс.
— Я принес булочки, кофе и молоко для мальчика.
— Спасибо. — Шэрон размяла пальцы. Он смотрел, как она растирает Нилу запястья, убирает ему волосы со лба. Как она сжимает руки мальчика, будто подает сигнал, будто между ними тайное соглашение.
Подвинув ящик из-под апельсинов, он поставил на него сумку.
— Где молоко Нила?
Он подал ей молоко, проследил, как она вложила пакет в руку ребенка.
— Держи, Нил. Пей медленно. — Тяжелое дыхание мальчика раздражало, беспокоило, будило воспоминания.
Он достал булки. Их намазали толстым слоем масла, как он любил. Шэрон отломила кусок и дала мальчику.
— Возьми булку, Нил. — Ее голос утешал. Словно они устроили заговор против него. Он мрачно наблюдал, как они едят. Проглотил свой кофе, едва почувствовав его вкус. Они съели одну булку на двоих, допили кофе и молоко.
Пальто он снимать не стал. В комнате было холодно, и он не хотел запачкать новый костюм. Убрав остатки еды в пакет и положив его на пол, он сел на ящик и уставился на пленников.
Шэрон посадила Нила к себе на колени. Мальчик громко, напряженно дышал. Этот звук раздражал, действовал на нервы. Шэрон на него не смотрела. Только растирала мальчику спину, нежно с ним разговаривала, убеждала заснуть. Потом поцеловала Нила в лоб и прижала его голову к своему плечу.