Взлет и падение Третьего рейха
Шрифт:
Специальный поезд Гитлера прибыл из Восточной Пруссии в Мюнхен в 3. 40 пополудни. Первые сообщения, полученные фюрером о высадке союзников в Северной Африке, тревоги не вселяли. Повсюду французы оказывали упорное сопротивление, докладывали фюреру, а в Алжире и Оране попытки высадить десанты вообще были отбиты. Друг Германии в Алжире адмирал Дарлан с одобрения режима Виши занимался налаживанием обороны. Первая реакция Гитлера на известия была противоречивой. Он приказал немедленно усилить гарнизон на острове Крит, находившийся вне нового театра военных действий, объяснив, что шаг этот столь же важен, как и направление подкреплений в Африку. Он дал указание гестапо доставить генералов Вейгана и Жиро в Виши и держать их там под надзором {В этот момент генерал Жиро находился на пути в Алжир. Он сбежал из немецкого лагеря для военнопленных и проживал на юге Франции, откуда его 5 ноября
Около суток Гитлер носился с идеей попытаться заключить альянс с Францией с целью втянуть ее в войну против Англии и Америки, а в данный момент поддержать правительство Петена в его решении оказать сопротивление союзникам, высадившимся в Северной Африке. Его, вероятно, ободрило, что утром 8 ноября правительство Петена разорвало дипломатические отношения с Соединенными Штатами и что престарелый французский маршал заявил американскому поверенному в делах: его вооруженные силы окажут сопротивление англо-американским силам вторжения. Из записей в боевом журнале ОКБ за тот воскресный день видно, что Гитлер был занят разработкой "далеко идущего сотрудничества с французами". Вечером немецкий представитель в Виши Круг фон Нидда передал Петену предложение заключить более тесный альянс между Германией и Францией.
Но уже на следующий день после своей речи перед ветеранами партии, в которой он утверждал, что Сталинград "твердо удерживается в немецких руках", фюрер переменил свое мнение. Он заявил Чиано, что не питает никаких иллюзий относительно намерения французов сражаться и решил осуществить "полную оккупацию Франции, высадиться на Корсике, чтобы использовать ее как плацдарм для прыжка в Тунис". Об этом решении, но не о времени претворения его в жизнь, было сообщено Лавалю, когда он 10 ноября прибыл в Мюнхен на автомобиле. Вероломный Лаваль тут же обещал уговорить Петена пойти навстречу пожеланиям фюрера, однако посоветовал немцам начать осуществление намеченного, не ожидая одобрения со стороны престарелого маршала, что Гитлер и намеревался сделать. Чиано оставил описание премьера Виши, который был после войны казнен за измену:
"Одетый в костюм зажиточного французского крестьянина, при белом галстуке, Лавалъ явно не вписывался в обстановку, царившую в огромном салоне, заполненном высокопоставленными военными. Он пытался в привычном тоне рассказать о долгом сне в автомобиле по дороге сюда, но его слова не заинтересовали никого из присутствовавших. Гитлер обращался к нему с холодной учтивостью…
Этот жалкий человек не мог даже представить, что немцы собираются поставить его перед свершившимся фактом. Лавалю ни словом не намекнули о предпринимаемой акции — в то время как он курил сигарету и разговаривал с разными людьми, в соседней комнате отдавались приказы об оккупации Франции. Фон Риббентроп сказал мне, что Лавалю только в 8. 00 утра сообщат, что, получив ночью соответствующую информацию, Гитлер был вынужден прибегнуть к полной оккупации страны".
Приказ о захвате неоккупированной части Франции в нарушение соглашения о перемирии был отдан Гитлером в 8. 30 утра 10 ноября и проведен в жизнь к утру следующего дня без каких-либо инцидентов, не считая протеста Петена. Итальянцы оккупировали Корсику, а немецкие самолеты начали в срочном порядке перебрасывать по воздуху войска, чтобы занять Тунис до того, как туда придут войска Эйзенхауэра.
Был еще один типичный для Гитлера трюк, рассчитанный на обман французов. 13 ноября фюрер заверил Петена, что ни немцы, ни итальянцы не собираются оккупировать военно-морскую базу в Тулоне, где со времени заключения перемирия стоял на приколе французский флот.
В дневнике боевых действий ОКБ имеется запись за 25 ноября, что Гитлер принял решение немедля осуществить операцию "Лила" {Следует отметить, у Гитлера имелись серьезные подозрения, что французский флот может попытаться уплыть в Алжир и там присоединиться к западным союзникам. Несмотря на свое сотрудничество
Гитлер выиграл гонку, захватив Тунис до появления там войск Эйзенхауэра. Однако это была сомнительная победа. По настоянию фюрера, чтобы удержать этот плацдарм, сюда пришлось перебросить почти четверть миллиона немецких и итальянских солдат. Если бы несколько месяцев назад фюрер направил Роммелю пятую часть тех войск и танков, что пришлось направить сюда теперь, то Лиса Пустынь наверняка уже находился бы за Нилом, англо-американские десанты не высадились бы в Северной Африке, а Средиземное море было бы безвозвратно потеряно для союзников, что обеспечило бы безопасность "мягкого подбрюшья" для держав оси. В конечном счете каждый солдат, танк и орудие, переброшенные Гитлером в Тунис в ту зиму, а также остатки Африканского корпуса оказались потеряны к концу весны, а еще больше немецких войск, чем под Сталинградом, было отконвоировано в лагеря для военнопленных {Согласно утверждениям Эйзенхауэра, из общего числа 240 тысяч около 125 тысяч военнопленных составляли немцы, остальные были итальянцами. В это число входят только те, кто сдался в последнюю неделю кампании — с 5 по 12 мая 1943 года (Эйзенхауэр Д. Крестовый поход в Европу. М., 1980, с. 199).
По более поздним данным известного английского историка А. Тейлора, число итальянских и немецких военнопленных составило около 130 тысяч человек. — Прим. авт. и тит. ред. }.
Катастрофа под Сталинградом
Гитлер и наиболее видные генералы из ОКБ с удовольствием коротали время в окружении Альпийских гор возле Берхтесгадена, когда до них дошли первые известия о контрнаступлении русских на Дону, которое началось ранним вьюжным утром 19 ноября. Хотя советское наступление в этом районе и ожидалось, однако в ОКБ не верили, что оно примет такой размах, Гитлеру и его главным военным советникам — Кейтелю и Йодлю придется спешно возвращаться в ставку в Восточной Пруссии.
Спокойствие и тишину, которыми они наслаждались, внезапно нарушил телефонный звонок генерала Цейтцлера, нового начальника генерального штаба сухопутных войск, который оставался в Растенбурге. Он сообщил "тревожные известия", как было записано в журнале боевых действий ОКБ. В первые же часы наступления превосходящие бронетанковые силы русских прорвали фронт на участке румынской 3-й армии между Серафимовичами и Клетской, к северо-западу от Сталинграда. К югу от осажденного города другая мощная группировка советских войск завязала решительный бой против немецкой 4-й танковой армии и румынской 4-й армии, угрожая прорвать фронт.
Достаточно было взглянуть на карту, и задача, которую преследовали русские, становилась ясна каждому. Тем более была ясна она Цейтцлеру, который по данным армейской разведки знал, что противник сосредоточил там тринадцать армий и тысячи танков. Русские наступали крупными силами с севера и с юга с очевидной целью отрезать Сталинград и вынудить немецкую 6-ю армию поспешно отступить на запад, дабы не оказаться в окружении. Позднее Цейтцлер утверждал: как только он понял, что там назревает, он стал уговаривать Гитлера, чтобы он разрешил 6-й армии уйти из Сталинграда к излучине Дона, где можно было занять прочную оборону, Но даже предложение вызвало у Гитлера приступ раздражения. "Я не оставлю Волгу! Я не отойду от Волги! "- кричал фюрер. Это решение, принятое им в приступе ярости, быстро привело к катастрофе. Фюрер приказал 6-й армии твердо стоять в Сталинграде.