Взрослые люди
Шрифт:
— Чего бы это вдруг? — нахмурился уже давно проглотивший принесенную ему порцию и потягивающий кофе мужчина. Девушка изобразила непонятный жест пальчиками, отложив свои палочки, даже несколько смущенно отвела взгляд. — А, дошло, — усмехнулся Евгений, — давай тогда ко мне, будем в приставку гонять.
Наташа не спорила. И его так это заводило — она никогда не спорила по мелочам. Никаких женских намеков, надутых губ и “я не обиделась” — все говорила, как есть, что не нравилось. Причем просто говорила, словно была аксиомой его обязанность исправить недостаток. Женя исправлял или пытался выкрутиться компромиссом, потому что ей приходилось под него подстраиваться гораздо чаще.
Сильно прикусывая язык, чтобы не возбуждаться от его голодных взглядов, девушка в последнюю очередь думала о текущем проекте. Женя был тем, кого она давно мечтала найти — мужчиной с принципами, целью в жизни, сильным, уверенным в себе и потому отлично знающим, чего хочет от нее. И в постели, и в жизни. Заводящийся по щелчку, всегда жадный и требовательный, но при этом внимательный и такой нежный после оргазма. Вспомнив, какими затуманенными и счастливыми бывают его глаза, когда он жмется поближе, расслабленно тычется носом в шею и бормочет что-то ласковое и глупое, блондинка сильно сжала бедра и медленно, глубоко вздохнула. В ближайшие несколько дней она такой взгляд вряд ли увидит.
Евгений мягко прощупывал почву, делая то, что обычно его девушку немного раздражает. Но скандалов она не закатывала, не фыркала, так что вскоре он успокоился и расслабился.
Это был не первый их вечер вместе и без секса. Им было интересно вдвоем, было о чем поговорить. Совершенно далекую от видеоигр художницу поражало умение программиста играть, а программиста поражало умение художницы рисовать. На ужин Наташа приготовила одно из своих любимых японских блюд и пыталась научить своего мужчину есть палочками. Она смеялась, он матерился, но вилку не брал.
— Почему вообще палочки? — проворчал Евгений, ухватив, наконец, кусочек курицы “этими пыточными палками”.
— У меня после аварии плохо работала правая рука, посоветовали для развития моторики, — пожав плечами, девушка склонила голову к плечу, наблюдая за мучениями брюнета, — неплохо помогло, да и привычка появилась.
Женя всегда тактично старался не задевать тему травмы, поэтому перевел разговор в другое русло. Наташу же это его смущение только забавляло. Она давно свыклась и перестала болезненно реагировать.
Вечером Наталья без возмущения настраивала себя на долгий минет — Женя скорострельностью не отличался и трахаться хотел всегда, вообще всегда. И ее ждало очень большое удивление — он принял душ, влез в свои спортивки для сна, рухнул на кровать и закрыл глаза.
— Что, просто спать? — пробормотала девушка, ложась рядом.
— Слушай, я не маленький, — с легким раздражением откликнулся Евгений, думая о зомби и прочих малосексуальных вещах, а не о соблазнительном теле под боком, — знаю, что тебе нехорошо, что я, изверг, что ли? Потом отдеру тебя за все сразу.
Глупо
Повернувшись на бок, полувозбужденный мужчина притянул блондинку к себе и уткнулся носом ей в ложбинку между грудей. Счастливо вдохнув поглубже легкий запах ее геля для душа с нотками еще не выветрившихся духов, он поудобнее устроил руки и расслабился, готовясь заснуть.
— Такие классные сиськи, я б тут жил, — с трудом расслышала девушка.
Усмехнувшись, она обняла темноволосую голову и уткнулась носом во влажную макушку. Тихо, мирно сбывалась ее заветная мечта об идеальном мужике, и так же неспешно росли в ней теплые и чертовски нежные чувства к нему. Нет, секса все еще хотелось жесткого, как он любит, но вот от таких обнимашек, его внимательности и уступок можно было сойти с ума.
Едва проснувшись утром от что-то слишком громкого сопения, Наталья почувствовала прижимающийся к ее бедру крепкий и вполне стандартный утренний стояк. А сопел брюнет потому, что во сне неудобно уткнулся носом ей в плечо. Усмехнувшись, девушка аккуратно отстранилась и огладила его член через ткань. Рвано вздохнув, Евгений нахмурился, но не проснулся. Игриво улыбнувшись, она запустила руку ему в штаны.
Что ж, это было приятное пробуждение. Но тут же вспомнилось, что продолжения не будет, поэтому мужчина тихо прохрипел:
— Ну зачем, а?
Прикусывая щеку изнутри, он откинул голову, глубоко вздохнул, в ответ касаясь всех мест, которые ему нравились на теле блондинки. В том числе почти возведенной в фетиш родинки под лопаткой, которую ему так нравилось целовать, когда поза позволяла. Мысли и ловкие касания теплой ладошки прекрасно сочетались.
Наташа любила его реакцию на удовольствие. Он не прятал все в себе, как другие, он вздыхал, напрягался, иногда даже тихо постанывал, откликаясь на ласку, давая понять, что ему нравится. Так она узнала, в каком темпе двигать головой, узнала, что у него чувствительное в этом плане солнечное сплетение и сильно напрягаются бедра, когда ему хорошо.
— Посмотри на меня, — выдохнул Женя, приподнимая голову. Девушка послушно подняла взгляд, и у него исчезла возможность думать. Такой лукавый блеск в зеленых глазах, как у шаловливого чертенка… — хочу кончить тебе в рот, — часть мозга все же сработала, и он прибавил: — ладно?
Наташа подмигнула, гладя его напряженный пресс, и мужчина уронил голову на подушку. Ласково запустив пальцы ей в волосы, он тяжело сглотнул, его плечи мелко подрагивали. Хороший минет, очень качественный, старательный, с отдачей — как и все, что она делала для него.
Осоловевший, довольный и накормленный Евгений устроил голову на бедрах своей девушки, растянувшись на диване и почти не внимая телевизору. Ему хотелось сказать, как его маленькая киса ему дорога, как ему все в ней и с ней нравится, как близко он к тому, чтобы влюбиться нахрен. Но он молчал и, прикрыв глаза, наслаждался мягкими касаниями тонких ухоженных пальчиков к своим волосам. Ему еще предстояло привыкнуть быть чьим-то, хотя с Наташей это не казалось трудным.
— Знаешь, кис, — все же начал он спустя некоторое время. Начал и замолчал, формулируя, собираясь с мыслями. Блондинка опустила на него взгляд, оторвавшись от передачи про готику в архитектуре, — если ты выкинешь еще что-нибудь идеальное, я в тебя влюблюсь, — вздрогнув, она непонимающе запротестовала, но это снова звучало как робкое обиженное мявканье котенка, — и ровно через полгода после этого, если не найду серьезных непоправимых косяков, сделаю тебе предложение.