Взрывное лето. Сюита для убийцы (сборник)
Шрифт:
И всю неделю я обеспечивала себя полноценным трехразовым питанием. Честное слово! Я ела не бутерброды, которые уже поперек горла вставали, а самые настоящие горячие завтраки, обеды и ужины! Возможно, я готовлю и хуже, чем шеф-повар парижского ресторана «У Максима». Не знаю, не проверяла. Да и не уверена, что хочу проверять. Как-то не вызывают у меня энтузиазма всякие улитки-устрицы. В этом я вполне согласна с Собакевичем: мне тоже лягушку хоть сахаром облепи, я ее все равно есть не стану. А баловала я себя любимыми с детства блюдами, на приготовление которых последние два месяца
Может, кому-то не нравятся оладьи из тертой на самой мелкой терке сырой картошки, зажаренные на подсолнечном масле до хрустящей коричневой корочки, рыба в кляре, приготовленная аккуратными шариками на специальной сковородке, вареники с картошкой с чесночной подливкой и курица, устроившаяся на бутылке, скрестив ножки, запеченная в духовке… Не нравятся – ради бога, личное дело каждого. А я считаю, что это самая вкусная еда в мире, и никто меня в этом не переубедит.
Телефон все молчал.
Раз так, значит, гуляем до победного конца. Двоюродная тетка четвертый год пытается заманить меня к себе на дачу. Вот и поеду к ней. Я притащила из соседнего супермаркета полную кошелку всяких удобных для дачной жизни продуктов. Специально для тетки купила два килограмма арахиса в шоколаде, ее любимых конфет. Сняла с полки пару книжек фантастики, которые купила месяца три назад и до сих пор не выбрала времени прочитать, и приготовила прочие необходимые вещи. Свалила все это на стол и начала упаковываться.
По всем законам жанра мои сборы должен был прервать телефонный звонок, но аппарат по-прежнему молчал. Я тщательно уложила все во вместительные удобные корзины, то и дело поглядывая на него, переоделась в дорогу, взяла корзины и подошла к дверям. Тишина. Я открыла дверь. Телефон молчал с ослиным упрямством. Я выставила корзины на площадку, достала ключи и, стоя на пороге, обернулась, и вот тут он зазвонил.
– То-то, – удовлетворенно сказала я, забросила корзины обратно в квартиру, закрыла дверь, подошла к тумбочке, где стоял телефон, и сняла трубку.
– Иванову Татьяну Александровну можно попросить? – Голос смутно знаком, но кто это, я сразу понять не смогла. Поэтому ответила на всякий случай официально вежливо:
– Татьяна Александровна вас слушает.
– Танечка, здравствуй, это Саша Желтков, помнишь меня еще?
Конечно, я его помнила! Друзья детства остаются в памяти на всю жизнь. Люди, с которыми знакомишься в институте, на работе, какие-то общие друзья и общие друзья общих друзей – все они улетучиваются из памяти легко и незаметно. А вот тех, с кем вместе играли в прятки, в «испорченный телефончик» и другие развивающие игры, тех помнишь всегда…
– Что ты молчишь, Тань, не слышно, что ли? Так я перезвоню.
– Да нет, все нормально. Просто вспомнила нашу последнюю встречу, – успокоила я его. – Ну что, нашел ты тогда цемент на халяву?
– Господи, да неужели я помню! Через мои руки столько уже этого цемента прошло, в том числе и халявного… Не в этом дело.
– А ты что, по делу звонишь? – можно подумать, я в этом сомневалась.
– Видишь ли… В общем, да, некоторым образом по делу, – Саша говорил не то чтобы робко, а как-то неуверенно. – Танька, ты скажи, у тебя
– С ума сошел, откуда? Дел выше головы, вздохнуть некогда!
Я нахально соврала и даже пальцы не скрестила. А нечего задавать дурацкие вопросы. Конечно, мы живем в Тарасове, а не в Чикаго тридцатых годов, и у нас здесь не криминальная столица, чтобы высококвалифицированные частные сыщики – Таня Иванова в частности – были загружены срочной работой по двадцать пять часов в сутки. Хотя на отсутствие клиентуры в целом я не жалуюсь. Но не может же частный детектив моего уровня сказать, что он болтается без дела. Честь фирмы прежде всего!
– Танюш, может, все-таки выкроишь время, очень надо увидеться, – в его голосе зазвучали бархатные нотки.
Так, это мы проходили… Когда Сашка переходил на такой тон, он добивался от собеседника всего, чего только хотел. Однажды мы с ним поспорили, что он уговорит Лильку из второго подъезда, самую главную жадину нашего двора, дать нам поиграть ее новым мячом – огромным надувным глобусом. Я щедро дала ему на это безнадежное мероприятие сутки, поскольку твердо знала, что Лилька никогда никому и ничего не даст. Хотите верьте, хотите нет, Сашка уболтал ее всего за полчаса! В результате наша компания играла в «штандар» этим дурацким, совершенно неудобным глобусом, а Сашка обжирался мороженым – я проспорила ему три порции!
Так что, послушав пару минут его соловьиные трели о том, как высоко он ценит мою профессиональную репутацию, я решила сэкономить время и поскорее согласилась на встречу.
При моей работе машина не роскошь, а суровая необходимость, и держала я ее под окном, чтобы, если надо выехать срочно, не терять ни минуты. Так что хоть я на этот раз и не спешила, но уже минут через пяток ехала к филармонии, где директорствовал мой друг детства.
С Сашей Желтковым мы виделись, можно сказать, совсем недавно, двух лет не прошло. Занесло меня тогда на какое-то жутко культурное мероприятие. Не помню, что это было, то ли концерт знаменитого пианиста, то ли открытие конкурса вокалистов, но что-то очень музыкальное и очень престижное, так что собрался весь тарасовский бомонд. Там мы с Сашей и встретились. Он узнал меня сразу, а я его только тогда, когда ко мне с радостным воплем кинулся статный мужчина в смокинге и галстуке-бабочке, похожий на молодого Ширвиндта. И нисколько не похожий на того худенького, вертлявого пацана, которого мы всем двором прятали от строгой мамы, бдительно следившей, чтобы ее юное дарование больше играло на фортепиано, а не в дворовые игры. Но галстук-бабочку мама цепляла ему на шею уже тогда.
Сашка, единственный в нашем дворе, ходил в музыкальную школу и, по слухам, числился в подающих надежды. Парень он был хороший, не задавался, не вредничал и не ябедничал, так что мы все относились к его несчастью с пониманием. В конце концов, с каждым такое может случиться. Нам повезло, ему нет. Мы искренне сочувствовали Саше и в какой-то мере опекали его. Даже кличку ему дали не Музыкант, как можно было ожидать, а вполне приличную и ласковую – Цыпленок. Этакое несложное производное от фамилии.