Взрывы в Стокгольме
Шрифт:
— Подкрепление в пути,— сказал Сюндман.— Через четверть часа у нас здесь, в этом районе, будет тридцать человек.— Он выпрыгнул из автомобиля и направился вверх по Мальмторгсгатан к Брункебергской площади.
Пронизывающий до костей моросящий дождь был позабыт. Никто больше не думал о холоде. Всех охватило напряженное ожидание, жажда активного действия. В третий раз за эту неделю Сюндман подумал, что теперь-то взрывальщикам не уйти.
И в третий раз ошибся.
Полицейские рыскали повсюду, дергали каждую запертую дверь, приоткрывали каждую незапертую. Но подростков нигде не было
— Просто невероятно,— сказал Сюндман Бенгтссону, специально примчавшемуся в машине, чтобы присутствовать при захвате взрывальщиков.
— Совершенно невероятно. У них здесь нет ни малейшего шанса скрыться. Они должны быть где-то здесь, в этом районе. Есть только одна возможность: или их кто-нибудь впустил через какую-то запертую дверь, или у них у самих есть ключ к какой-то запертой двери внутри вот этих шести кварталов между улицей Геркулеса и Стремгатан.
— Сейчас мы можем сделать только одно,— сказал Бенгтссон,— выставить посты по всему району. По одному человеку на каждом углу, чтобы стояли там круглосуточно, пока ребята где-нибудь сами не вынырнут. Если кто-нибудь из них появится в одиночестве, мы его не хватаем, даем возможность навести нас на другого. Самый надежный путь, если учесть, что у них динамит.
— Мы не можем обыскивать дома все подряд, люди станут возражать. Но можем послать нескольких человек, пусть они ходят тут кругом, звонят в двери и вежливо всех спрашивают. Может случиться, ребят увидит кто-то из населения или услышит что-либо подозрительное,— чтобы сообщили.
Для наблюдения за подозрительным районом выделили шестьдесят полицейских, по двадцать человек в каждую смену.
Теперь на каждом углу стояли и мерзли полицейские, стуча зубами и дрожа от холода. Через равные промежутки времени их сменял специально выделенный сменный патруль с тем, чтобы дать им возможность забраться в разъезжающий по улицам полицейский автобус и проглотить чашечку горячего кофе из термоса. Во второй половине дня дождь перестал, но вместо него откуда-то взялся неприятный, пронизывающий ветер, забиравшийся под промокшую одежду, так что люди стыли еще сильнее.
Никаких подозрительных мальчиков с нужными приметами не объявлялось. По мере того как надвигалась ночь, полицейских охватывало все большее уныние. В час ночи ударил мороз. Все, что было влажным, замерзло и превратилось в лед, под ногами тоже хрустел лед. Мальчики не появлялись.
Наступило утро вторника.
— Они словно угри, такие же скользкие,— сказал Бенгтссон.— Мы думаем, вот-вот — и они у нас в руках, и так бывало не один раз,— нет, опять вдруг исчезают, будто их проглотила земля. Как ты думаешь, могли они улизнуть из нашего района? Ты совершенно уверен, что они где-то тут?
— Совершенно уверен,— ответил Сюндман.
— Прямо чудеса какие-то да и только,— сказал Бенгтссон.— Чего-то мы недопонимаем. Мне кажется, неплохо бы нам сесть всем да пораскинуть мозгами вместо того, чтобы просто действовать как попало.
— Самый подходящий момент для размышлений,— сказал Сюндман.— Интеллектуальные мозги полицейских сейчас же подскажут выход.
22
Освободившись вечером
— Знаешь, Леннарт Улльсон опять ведь мне звонил. Вот уж, правда, упрямая башка.
— Это дело мы исправим,— сказал Фаландер.— Я позабочусь, чтобы он тебя больше не тревожил.
— Хорошо бы.
Утром следующего дня, едва явившись на работу, Фаландер пошел в дежурку и осмотрелся вокруг. Там сидело несколько постовых полицейских в ожидании распоряжений на сегодняшний день. Одного из них Фаландер хорошо знал. Это был высокий, молодой, сильный с виду мужчина с круглым лицом, неопределенной формы носом, несколько косоватым ртом и вьющимися каштановыми волосами. Им обоим приходилось вместе выполнять разные задания, и Фаландеру казалось, что их объединяет некоторая общность взглядов. У обоих, например, была тенденция рассматривать окружающий мир главным образом в черных и белых тонах, а на свою работу в полиции смотреть как на особый способ выражения своей силы и ловкости.
— Получил задание? — спросил Фаландер.
— Нет еще.
— Пошли со мной. Мне как раз нужен помощник.
В чем заключалось дело, Фаландер объяснил ему уже в машине, по дороге к дому Леннарта Улльсона в Вэллингбю:
— Один человек преследует нас, полицейских, и пытается помешать нашей работе. Надо будет выяснить, не замешан ли он в каких-нибудь темных делишках. Едва ли он такой уж законопослушный.
— Ручаюсь, что нет.
— Сейчас мы присмотримся к нему поближе, а потом разберемся.
Они посидели в полицейском автомобиле в ожидании Улльсона перед высотным домом, украшенным белой лепкой. Через полчаса вышел Улльсон, направился к своему красному «Саабу» и уселся за руль. Потом дал задний ход, тронулся со стоянки и собрался выехать на улицу. Там он осмотрелся по сторонам, но выехал на улицу, не остановившись.
— Ты видел,— сказал Фаландер.— Он выезжает, не останавливаясь перед тем как выехать. Запиши это себе.
Молодой констебль вынул свою записную книжку и сделал запись.
Улльсон покатил по Бергслагсвегенской дороге. Фаландер держался от него на почтительном расстоянии.
— У меня спидометр выверен точно,— сказал Фаландер.— Пристроимся-ка мы к нему сзади и посмотрим, будет ли он нарушать правила движения.
И действительно, Улльсон нарушал правила движения. Максимально допустимая скорость на Бергслагсвегенской дороге была семьдесят километров в час. Улльсон все время шел со скоростью восемьдесят. Был момент, когда он увеличил скорость до восьмидесяти двух, по спидометру Фаландера.
— Это тоже возьми на заметку,— сказал Фаландер.
Вскоре они задержали Улльсона на обочине. Они свернули на улицу, где неподалеку от шоссе имелась стоянка для автомашин.
— Какого черта вы ко мне прицепились? — спросил Улльсон.
Тут он увидел Фаландера. И тогда произнес уже более миролюбивым тоном:
— Что опять такое?
— Несоблюдение правила остановки при выезде, превышение допустимой скорости,— ответил Фаландер.
— Не превышал я никакой скорости.
— Вы ехали со скоростью восемьдесят два километра в час.