Wunderland обетованная
Шрифт:
— Конечно! А теперь этакий старикашка с козлиной бородкой и тросточкой бегает и радиозакладки подбрасывает. Не вяжется. Если помнишь, в комедии «Джентльмены удачи» главный авторитет звался доцентом. Тоже, наверное, из академии сбежал.
— Я ведь так, мысли вслух. Я же помочь хотел.
— Нет, Максим, засел где-то здесь матёрый волк. Обидно, но чувствую, что нам он не по зубам. Всегда на шаг впереди.
Неожиданно в коридоре послышалась возня и возмущённый голос часового:
— Нельзя сюда! У товарища старшего лейтенанта сейчас допрос.
Вмешался голос с сильным акцентом эстонца Ярви:
— Товарищ
— Ничего, он меня и так примет!
Максим, заволновавшись, посмотрел на Долгова. Но старпом был невозмутим. Узнав голос, он полез в стол и достал ещё один чайный стакан. Дверь распахнулась, и на пороге застыл невысокий офицер в морском кителе со стоячим, подшитым белой тканью воротничком, и чёрной фуражке. Из-за него показался эстонец и, извиняясь, развёл руками:
— Товарищ старший лейтенант, я не успел…
— Ничего, старшина, Александру Ивановичу я всегда рад.
— Так вот какой здесь допрос! — сдвинув фуражку на затылок, покосился на Максима моряк. — Чаи гоняете!
Долгов невозмутимо налил кипяток в третий стакан и указал на стул.
— Присаживайся, Александр Иванович. А ты как думал? Я допрашиваю с закатанными рукавами и по локоть в крови? Давай и ты с нами чаю попей.
Моряк не сдвинулся с места и, взглянув на орла, раскинувшего крылья на груди Максима, спросил:
— Это он?
— Да.
— Я вот к тебе с какой просьбой, Арнольд Филиппыч, — Александр Иванович, наконец, решился и присел на стул рядом с Максимом. — Я знаю, что Горбуна передали в ваше ведомство и его дело ведёшь ты. Так вот, я тебя прошу — отдай его нам!
— Да чего вы все с этим Горбуном как с ума посходили! Политотдел не может успокоиться, теперь вы!
— Политотдел?
— Да. Дрожин всё кругами ходит.
— А-а… Ну Дрожин — это ещё не политотдел. Арнольд Филиппыч, ты же знаешь, что немцы конвой готовят! Не можем мы его пропустить. А всего не знаем. Мы бы из твоего Горбуна живо всё вытрясли. Чаем бы не угощали.
Долгов поморщился, представив, как бы моряки добывали у Максима сведения о конвое.
— Нет, Александр Иванович, он останется у нас.
— Да у вас и так забот полон рот! Лучше бы «профессора» поймали! Всё на месте топчетесь!
— Ничего, поймаем. Одно другому не мешает.
— Я это слышу уже не одну неделю. А воз и ныне там!
Долгов задумался и, напустив на себя таинственности, голосом заговорщика произнёс:
— Ладно! Нельзя, но тебе, Александр Иванович, скажу. Приготовили мы западню для «профессора», и скоро он непременно туда свалится. Только это между нами.
— Да? — моряк с сомнением посмотрел на старпома. — Хотелось бы верить…
— Не сомневайся. А Горбун и с нами прекрасно работает. Вот базу немецкую на Земле Александры раскрыл. Да я вам в штаб донесение отсылал. Или не видел ещё?
— Видел, — недовольно проворчал Александр Иванович. — Только это ещё проверить надо.
Окончательно успокоившись, он позвенел ложкой в стакане и, положив фуражку на колени, произнёс:
— Кстати, о «профессоре». Не знаю, поможет ли тебе это, но у нас агентура тоже работает. Так вот, появились сведения, что он действительно профессор. И страну нашу хорошо знает, и язык.
— Может, он русский?
— Может, и русский.
Максим улыбнулся одними уголками
— Ты посторонних убери, нам с тобой с глазу на глаз поговорить надо.
— Старшина, уведи его пока в камеру, — Долгов кивнул неподвижно застывшему в дверях эстонцу. — И закрой поплотнее за собой дверь.
Капитан второго ранга пересел поближе к старпому, оглянулся на дверь и перешёл на шёпот:
— Я тебе одну историю расскажу. Только сначала ещё кое-что о «профессоре». Наш агент также сумел узнать, что твой «профессор» прошёл медицинскую подготовку номер четыре.
— А это ещё что такое?
— Не знаю. Тут всё как в тумане. Так вот, послушай теперь обещанную историю. Может, об этом что и сам слышал, так подскажешь. Почти год назад, в декабре, под Москвой, кажется, под Можайском, наша часть отбила у немцев железнодорожную станцию. А на платформах стояли сверхтяжёлые орудия для обстрела Москвы. Радость по этому поводу была большая. Многие под ордена уже на гимнастёрках дырки кололи. Но немцы орудия назад отбили. Вроде бы ничего необычного. Наших солдат вместо наград под суд отдали. Разбирательств много было. Но интересно не это, а то, о чём солдаты в показаниях говорили. Все как один утверждали, что атаковали их эсэсовцы в чёрных куртках, налегке, несмотря на мороз. Все рослые, крепкие. В атаку бежали молча, огромными прыжками. На наш огонь не обращали никакого внимания. Первый ряд прорвали в несколько секунд. За ним второй. А дальше наши солдатики не выдержали и побежали. Небольшой отряд немцев сумел обратить в бегство целую часть. Ну, а дальше и вовсе чудеса начинаются. Многие, дескать, собственными глазами видели, как пули попадали в немцев, но те не обращали на них внимания. Дёргались от удара и дальше бежали, хотя потом и падали замертво. И всё молча. Бесстрашные и лютые. Один солдат божился, что эсэсовец у него из рук трёхлинейку вырвал и разбил об рельс как палку. Сам он чудом спасся. Не знаю, где здесь правда, а где вымысел струсивших солдат. Но у этой истории было продолжение. Интересно?
— Ещё как.
— Вот и мне интересно. Ты бы запросил по своим каналам, да со мной поделился. Знаю, что обследовали эсэсовцев ваши медики. Немцы, конечно, не бессмертные были. Были и среди них потери. Всех погибших эсэсовцы собрали и тут же в Германию отправили. Но, видно, и у них сбои бывают. Почему-то троих вывезти не смогли. И тайно в лесу захоронили. Где — видели местные мальчишки. А этим летом заинтересовалась этой историей ваша служба. Я к чему тебе, Арнольд Филиппыч, это рассказываю? Вдруг знаешь чего? Хоть намекни. Я, как услышал об этом, так сон напрочь потерял. Потому что дальше вообще чудеса начинаются. Так знаешь чего?
— Нет. Впервые об этом слышу.
— Жаль, — тяжело вздохнул Александр Иванович.
— Ну, а дальше-то что?
— У одного из них в кармане солдатская книжка оказалась. Обычная, эсэсовская, только запись в ней была добавлена, что прошёл он медицинскую подготовку номер четыре и относится к специальному двадцать второму отряду СС.
Долгов шумно выдохнул. Позабыв об остывшем чае, он встал, не заметив оставленный Максимом стул, споткнулся и, чертыхнувшись, выглянул в коридор. За дверью никого не было. Он вернулся за стол и, вытерев платком лоб, произнёс: